По долгу службы я часто бываю в интереснейших уголках Камчатки. В принципе, любой уголок камчатской природы красив и удивителен по-своему, стоит только затаиться и приглядеться.

В конце июля 1999 года мы вместе с петербургским орнитологом Д.С. Люлеевой и двумя орнитологами из Германии прилетели на мыс Налычево. В природном парке Налычево много интересных мест, но мыс Налычево:

Утром густой, как молоко, туман скрывает от глаз все вокруг и только шум прибоя и крик птиц нарушают тишину. Солнце поднимается выше, непроглядный туман становится дымкой. Сквозь нее, словно мираж, открывается озеро Налычево. В неглубоких местах оно покрыто ковром рдеста, на котором устраивает свои, будто растрепанные, травяные гнезда серощекая поганка. Здесь — самая большая из известных на Камчатке колония этой птицы. С моря слышится крик бакланов. По утрам море кипит от ныряющих за рыбой птиц. Здесь и тихо-океанские чайки, и топорки. На поверхности моря часто возникают головы нерп. Вдалеке можно увидеть спины касаток. В последнее время здесь иногда встречается калан, разбивающий на своем брюхе ракушки. Дальневосточные кроншнепы стайкой ходят по мокрому песчаному пляжу и прямо из-под волны выхватывают своим изящно изо-гнутым клювом гамарусов. В ясную погоду из этих мест видны все вулканы, окаймляющие природный парк «Налычево».

Обрывистый со стороны моря мыс опускается к озеру Налычево пологими склонами, поросшими ольховником и кедровым стлаником. В труднодоступной скалистой части мыса обитает изолированная популяция камчатского снежного барана. Вдоль озера тянутся болота и мокрая тундра.

В эти красивейшие места мы прилетели для изучения птиц парка Налычево. Мы прона-блюдали и определили довольно много птиц, нашли гнездо белоплечего орлана. Правда, я был единственным, кто все-таки дошел до него по мокрому, чавкающему болоту. Это было огромное гнездо на ветвях мощной каменной березы. Я мог бы спокойно в нем уместиться. Жаль, но гнездо в этом году было нежилым.

Мы пробыли здесь уже несколько дней, и всевозможные каши и картошка нам порядком надоели. В устье р. Налычево есть несколько рыбалок, и я решил сходить за рыбой для ухи. Да и пожарить тоже было бы неплохо. Взял мешок, рюкзак и пошел по вездеходной дороге, которая проходит по узкой косе между морем и протокой Озерной. Протока вытекает из озера Налычево. Она медленно и спокойно несет его воды в реку Налычево, а там — в океан. Когда идешь по дороге, ни моря, ни протоки не видно. Покатые увалы закрывают и то и другое. Кажется, что перед тобой тянется длинная тундра. Вдоль дороги растут кустарник и мелкий ивняк, образуя живописный коридор. Оружие в этот раз я не взял. Егерь Валера предупредил меня, что здесь ходит медведь, и на всякий случай отдал мне сигнальную ракету, а сам уплыл на лодке. Я шел по дороге, иногда останавливаясь, чтобы взглянуть на желтых трясогузок, на молодые шишки кедрового стланика. В этих местах вообще много интересных растений. Хищная росянка ждет свою жертву на кочках возле протоки. Великолепное зрелище — цветущие камчатские орхидеи: башмачок крупноцветковый, башмачок Ятабе, ятрышник (пальчатокоренник), лилии — рябчик камчатский, лилия слабая, триллиум камчатский. Так я шел, наслаждаясь щебетанием птиц, солнечным днем и свежим пьянящим воздухом. Я был в легких кроссовках, так как дождя не ожидалось и день обещал быть безоблачным. Я находился в наилучшем расположении духа, когда дорогу мне преградила огромная лужа. Справа были протока и непроходимый ивняк. Зато слева, в заборе ивняка и кустарника, был большой просвет. Чтобы миновать лужу, нужно было выйти через этот просвет на тундру и по тундре обойти затопленный участок дороги. Я смело двинулся в проем. Но как только я увидел тундру, остановился. Прямо передо мной, метрах в пятнадцати, стоял медведь и смачно ел ягоду. Другой медведь, не спеша, брел к дороге позади меня, отрезав путь к отступлению.

«Вот это прогулялся»,— подумалось мне. Деревьев поблизости нет, залезть некуда. Прыгать в протоку? Так до нее надо еще добраться через кустарник. Убежать от медведя невозможно — он догоняет лошадь. Паники не было, но я понял, что, если медведи пойдут на меня, я не смогу ничего сделать. Съеденным быть не хотелось. Тут я вспомнил про ракету. Вытащил ее из кармана, взялся за кольцо. Постоял — и: положил ее обратно в карман. Ну, стрельну, ракета улетит, а я-то останусь. Я обратил внимание на то, что они оба меня не замечали. Делали спокойно свое медвежье дело. Ветер дул с моря в мою сторону. Не учуяв и не видя меня, медведи медленно двигались в моем направлении. Я подумал, что пора подать какой-то знак. Вдруг испугаются и уйдут. Постучать было нечем, и я решил подать голос. Кричать не стал. Спокойным, но громким голосом говорю своему ближнему:

— Эй, ты что, слепой что ли? Здесь человек — царь зверей. Освободи дорогу. Видишь, тут мокро.

Думаю, если не подействует, придется идти по воде, а лужа, видимо, не мелкая. Медведь поднял голову, удивленно посмотрел по сторонам, потом увидел меня и так прищурился и вытянул морду, что я подумал: «Видимо, он на самом деле такой слепой».

— Ну что смотришь, не узнаешь? Давай уходи,— продолжал я, стараясь не делать резких движений. Он опять недоверчиво, как-то исподлобья, посмотрел на меня, продолжая доедать какой-то корешок. Второй медведь тоже услышал разговор. Резво встал на задние лапы, осмотрелся и, наконец, увидел меня из-за кустов. Медведи остановились, но видимой агрессии не проявляли. Мне стало спокойней.

— Ну что призадумались, ребята, здесь ягоды нет, идите в тундру.

Ближний медведь еще раз недоверчиво посмотрел на меня, повернулся и побрел в сторону моря. Второй опустился на четвереньки и двинулся в другую сторону.

— Ну вот,— подумал я,— всегда можно договориться.

Они медленно уходили, удаляясь от меня и друг от друга. Один шел к морю, другой — вдоль по тундре, а я — к устью реки, за рыбой.