НА АЛЯСКУ я летел по частному приглашению сотрудников рыбного исследовательского института Вашингтонского университета и департамента охоты и рыболовства штата. В течение последних 17 лет мне приходилось заниматься изучением биологии тихоокеанских лососей, в основном нерки-красной бассейна реки Камчатка.

Нерка — один из наиболее ценных видов тихоокеанских лососей. В СССР воспроизводится практически только на Камчатке. Но наша страна располагает только 10-15 процентами всех мировых запасов, остальные (до 85 процентов) воспроизводятся на Аляске и в Британской Колумбии (Канада). Поэтому побывать на Аляске всегда было мечтой многих советских исследователей. К сожалению, с 50-х годов и до самых последних лет такая возможность представлялась всего несколько раз. Перестройка все изменила.

Взяв отпуск, в результате сижу в Нью-Йоркском аэропорту, собираюсь лететь в Сиэтл, из которого вместе с профессором Вашингтонского университета Доном Роджерсом должен отправиться на Аляску.

На следующий день отправились с Доном и его женой Брендой в институт. Уточнили места моего пребывания в США. Встретился с научными сотрудниками института, многих из которых знал по научным публикациям. Галопом пробежал по некоторым лабораториям — времени было мало, надо было собираться в путь.

Биологическая станция Вашингтонского университета на озере Алекнагик (бассейн реки Вуд) небольшая, рассчитана на 8-10 человек: дом-столовая, дом для студентов, жилой дом-лаботатория для научных сотрудников, мастерская, причал с 4-5 лодками. Есть электричество, холодная и горячая вода, электрическая и микроволновая печи, холодильник, морозильная камера, стиральная машина, комната-сушилка для одежды, цветной телевизор, видеомагнитофон, телефон, ксерокс, радиостанция. Работает станция только в летнее время.

На станции, кроме нас с Доном и его аспиранткой Лизой, находились в это время профессор Эл Эриксон и студенты разных курсов университета.

Последующие несколько дней вместе со студентами и Элом Эриксоном проводили работы на нерестилищах нерки. Практически все дни лил дождь. Мне сказали, что это типичная погода для Аляски и поэтому приходится работать в любую погоду.

Не знаю, как в другие сезоны года, но в середине августа было довольно много мошки. После комаров из бассейна реки Камчатки мошка на Аляске переносилась мной довольно легко.

Поразило то, что студенты, работая весь день на нерестилищах по колено в чистой воде, обычно берут с собой воду для питья — из-за боязни заболеть. За 17 лет работы мне ни разу на Камчатке не приходилось этого делать, но не стал нарушать установившийся порядок и пил воду со всеми из фляг. Но больше всего я был удивлен тем, что, несмотря на обилие грибов вокруг, студенты их не собирали. Из ягод с удовольствием ели голубику, немного бруснику и совсем почему-то не признавали княженику. Лично я предпочитал именно ее.

На полевых работах студенты получают 400 долларов в месяц и бесплатное питание от университета. Первые 4 года за обучение в университете они платят от 1,2 до 2,5 тысяч долларов (в зaвиcимости от специальности). А на 5 курсе уже сами получают единовременную стипендию — около 500 долларов. Аспиранты в период обучения получают стипендию 800 долларов в месяц, на полевых — на 400 долларов больше.

В ПЕРВЫЕ же дни пребывания на Аляске выяснилось, что мой «Зенит-Е» сломался — не срабатывал затвор. В результате долгих манипуляций удалось добиться, что за-твор работал, если камеру держать «вверх ногами». Такой способ съемки оптимизма не внушал, но ничего другого мне не оставалось делать.

14 августа мы закрыли станцию и на двух лодках перебрались на другую полевую станцию университета, расположенную на оз. Средняя Нерка.

По пути, на берегу реки, соединяющей озера Нижняя Нерка и Алекнагик, видели несколько коттеджей — охотничьих домиков для богатых туристов.

На станции Средняя Нерка, помимо душа, есть баня. Американцы называют ее «сауна». По сравнению с нашими банями на камчатских биологических станциях, «сауна» была не очень серьезным сооружением. По существу — это фанерный домик, в одну сторону которого вделана бочка, без трубы. Топится «сауна» снаружи. А самое интересное началось потом: девушки сидели в закрытых купальниках, мужчины — в плавках. Веник они увидели в первый раз и были удивлены моими действиями. Веник всем понравился. Я сказал, что в русских банях теплее и люди парятся голыми.

Дональд Роджерс дал мне для съемок, пока я буду на Аляске, свою японскую камеру «Пентакс». Сказал, что хватит пугать русской камерой американцев. Добавил, что его камера падала несколько раз в воду и все равно снимает.

Разговаривал с Дональдом об оплате труда научных сотрудников. Оказалось, что научные сотрудники получают в месяц около 3-5 тысяч долларов, четверть из них составляет налог. У Дона Роджерса из 5 тысяч долларов после налогов, страховки, медицинского обслуживания остается около 3 тысяч. Плата за эксплуатацию дома — газ, электричество, воду — обходится еще в 400 долларов. В случае хорошо оправдавшегося прогноза по численности нерки контролируемых им стад Бристольского залива Дональд получает единовременную премию — около 3 тысяч долларов. В случае плохой оправдываемости — ничего.

Обнаружил, что фотоаппарат Дона не работает — диафрагма заржавела. Вероятно, это было последствием купания, которым он так гордился. Делать нечего — пришлось снимать «советско-японской» фотокамерой: корпус от «Пентакса», а объектив от «Зенита». Впоследствии выяснилось, что результаты оказались хорошие.

В ОДНУ из поездок по сбору материалов на биологический анализ не выдержал зрелища, как выбрасывали икру, и посолил немного. Никто из студентов так и не притронулся — демонстративно плевались, когда я ел ее с блинами на завтрак.

Как я уже писал, на Аляске много грибов. Студенты их любят, но едят грибы только из магазина — консервированные. Вначале думал, что они не собирают грибы, чтобы не нарушать природу Аляски. Но выяснилось, что просто боятся отравиться, не знают грибов. В одну из поездок минут за 20 собрал около двух ведер ядреных подосиновиков и подберезовиков, поджарил с луком. Студенты вначале остерегались есть мое блюдо, но видя мой аппетит, решились на пробу. Теперь я абсолютно уверен, что, по крайней мере эти, молодые американцы будут есть грибы не только из консервных банок.

Самое сильное впечатление от Аляски, даже более сильное, чем непрерывный дождь,— это чистота, царящая на берегах водоемов. Нигде не видно никаких консервных банок, полиэтиленовых пакетов, бутылок и прочего «туристического» мусора. Все собирается и вывозится. Так, уезжая с озер Кьюлик, Средняя Нерка, весь мусор мы сложили в пластиковые пакеты и привезли в Алекнагик, из которого отправили пакеты дальше по линии сбора отходов.

Однажды на реке Айс Крик я видел, что Лиза Паттерсон, уже сильно уставшая после нескольких часов ходьбы по нерестилищам, нашла банку из-под пива и несла ее еще 10 километров, чтобы затем бросить в контейнер для мусора, куда собирались только алюминиевые банки.

Другой пример: на озере Илиамна (бассейн реки Квичак) мы со студентами поднимались на одну из окрестных вершин. Наверху решили немного перекусить орехами. Затем вся скорлупа была собрана в пакет и выброшена в контейнер на станции. В результате этой активной позиции населения Аляски, берега рек и озер поражают своей девственной чистотой, несмотря на то, что здесь бывает много людей.

Озеро Илиамна — популярное место для состоятельных туристов. Мы посетили лагерь, проживание в котором в течение недели стоит 4,5 тысячи долларов. Еженедельно сюда приезжают 36 гостей. Каждый гость имеет своего персонального слугу-проводника. Туристы занимаются рыбалкой, фотографируют медведей, посещают красивые места. Для их транспортировки на станции есть четыре гидросамолета. Питаются продуктами, доставляемыми из всех районов мира. Несмотря на дорогое обслуживание, фирма не прогорает. Разговорился с одной семейной парой, возвращавшейся домой в штат Техас, они были в восторге от отдыха и не жалели о потраченных деньгах.

НЕСМОТРЯ на то что я уже около месяца был в США, американских городов я еще фактически не видел. «Анкоридж — настоящий американский город»,— гласили туристические проспекты. Как и все американские города, он имеет ярко выраженный компактный центр, где размещаются высокие административные здания богатых компаний, гостиницы, крупнейшие торговые центры. Затем, вдоль основных улиц идут уже двух— и четырехэтажные офисы, гостиницы и магазины рангом пониже. Основное население живет в частных домах, с небольшими земельными участками.

Вечером поехали с Генри Юном, морским биологом, на брифинг, который устраивало «Фишери Америкен Сесейети» — Американское рыболовное общество.

В большом зале было людно, полумрак, с потолка свешивались длинные ленты вперемежку с флажками. Почти в центре зала — помост, на котором стоял атлетически сложенный парень в плавках, изображая из себя Нептуна. У его ног лежала девушка в купальнике — русалка. Вокруг жителей морской пучины было наставлено много блюд с крабами, моллюсками. На отдельных столах стояли вино и пиво. Каждый брал со столов, что хотел. Стульев не было.

Закусывая, люди переходили от одной группы к другой, разговаривали, общались, знакомились. У всех на груди были приколоты визитные карточки с именем, фамилией и страной. У меня на груди было: «Доктор Виктор Бугаев, Советский Союз». Генри представил меня нескольким своим знакомым, те, в свою очередь,— своим. В конце концов со мной начали знакомиться самостоятельно, очевидно, визитная карточка на груди привлекала людей — от вина и пива вся публика стала смотреть зорче.

Все были очень доброжелательно настроены друг к другу. Время от времени весь зал взрывался хохотом — Нептун начал слегка покалывать русалку трезубцем, а она в пределах стола, среди закусок, успешно от него уворачивалась.

ИТАК, открылась 119-я конференция «Фишери Америкен Сесайети».

Весь следующий день слушали доклады. Я — по интересующим меня вопросам, а Генри — по своим. Так как было много слайдов, таблиц и речь шла о родственных проблемах, около 70-80 процентов информации я понимал на слух.

Уже здесь, во время докладов, получил программу 119-й сессии общества и понял, насколько велик диапазон рассматриваемых вопросов. Это были во-просы биологии отдельных видов рыб, охраны окружающей среды, жизни населения в районах промысла, внутренней и внешней политики. Всего на сессию общества прибыло около 1200 человек из многих стран мира, но главным образом из США и Канады.

На конференции я был единственным русским, и переводчика для моего доклада не нашлось. Поэтому вечером я тренировался к выступлению, а Генри его комментировал. Договорились, что если я буду непонятно излагать, то он мне поможет. Позже Генри сказал, что меня вполне можно было понять. Профессор Вашингтонского университета Роберт Бергнер попросил повторить доклад в Сиэтле, когда я буду возвращаться в Советский Союз.

Посла окончания работы секций мы с Генри и двумя его друзьями из Ванкувера (Канада) ездили на ледник «Портедж Глетчер», расположенный в окрестностях Анкориджа. Несмотря на то что раньше я видел фотографии этого ледника, действительность превзошла все ожидания. Сюда ведет хорошее шоссе, сделаны смотровые площадки, есть музей ледника, где показана его эволюция в течение длительного периода времени. По прогнозам к 2020 году ледник пере станет существовать — растает из-за изменений климата на планете. Несмотря на то что со слайдовской пленкой было не густо, я беспрерывно снимал. Генри буквально увез меня отсюда.

ДОМА у Чака и Чоли Мичемов (моих новых хозяев) отмечали день рождения младшего сына Джерода. Ему исполнилось 12 лет. Всего у них трое сыновей. Двое находятся сейчас за границей, где изучают иностранные языки, — один в Японии, а другой в Бразилии. Взамен в семье Мичемов живет девочка Джина и изучает английский.

Процедуру разворачивания подарков Чак снимал на видеокамеру. Это был целый театр. Все подарки разворачивались под вопли и радостные возгласы. Вместе с детьми возгласы удивления и удовлетворения издавали и взрослые. Все заснятое действо было тут же прокручено на видеомагнитофоне. После праздничного обеда всей семьей и со всеми гостями поехали в спортивный клуб, где играли в мини-гольф. Дети были очень довольны.

Следующим утром, в субботу, мы с Чаком поехали делать его «маленький бизнес». Он распространяет специальные металлические колышки для надежного крепления самолетов, лодок, грузов и т. д., которые вбиваются в землю— снаружи торчит только кольцо, за которое привязываются крепежные тросы или веревки. Чак показал мне свою новую контору, состоящую из двух комнат, что свидетельствовало о его определенных успехах в бизнесе.

Вернувшись домой, забрали Чоли, Джерода и Джину и поехали на ярмарку, которая каждую субботу проходит на территории университета штата Аляска (центральное отделение находится в Фербанксе, а в городах Анкоридж и Джуно — филиалы).

Ярмарка была очень интересной. Особенно запомнился «Русский мужичок», который работал на самодельном допотопном токарном станке, точил какие-то болванки. Допотопность этого токарного станка привлекла публику, которая покупала его изделия, изготовленные заранее и на хорошем оборудовании.

Рядом находилась палатка, на которой по-английски было написано «Русский чай и русские пирожки». Недалеко торговали картинами с русскими церквами, действующими на Аляске. Никто из тех, кто вел «русский бизнес», по-русски не говорил ни слова.

На зеленых газонах играли дети. Чак и Чоли довольно часто встречали знакомых — иа ярмарке почти весь город. Американцы — очень вежливые люди и всегда улыбаются. Стоит только на ком-то остановить взгляд или более пристально посмотреть, как с тобой тут же поздороваются. Нашим людям приветливости явно не хватает. Это очень хорошо понимаешь, находясь за рубежом.

В понедельник после завтрака поехали в офис Чака — департамент охоты и рыболовства штата Аляска, Чак — менеджер лова лососей и других рыб в Бристольском заливе. Я был представлен сотрудникам его отдела. Вместе с Китом Праттом, заведующим отделом рыбоводства, ездили на рыбоводные заводы «Биг Лейк» и «Форт Ричардсон Хетчери». Особенно интересным было посещение завода «Биг Лейк», на котором воспроизводят нерку, являющуюся трудным объектом для искусственного воспроизводства. В последующие дни знакомился с научно-исследовательскими лабораториями, расположенными в Анкоридже. Еще раз посетил библиотеку университета штата Аляска, где провел половину дня, читая газеты «Правда» и «Известия» на русском языке двухнедельной давности.

ОДНАЖДЫ на ланч Чак повез меня в «Бюргер Кинг», фирму, конкурирующую с «Макдональдс». До этого он несколько раз предлагал мне зайти в «Бюргер Кинг», но я предпочитал «Макдональдс». Все выяснилось при оплате. Надо отметить, что почти во всех случаях Чак платил за меня, но за «Макдональдс» и «Бюргер Кинг» я захотел платить сам, чтобы почувствовать себя более по-американски. Расплатившись, удивился, почему так мало, гораздо дешевле, чем в «Макдональдс». Чак сказал, что когда меня обслуживали, то он показал оператору два бейсбольных мяча, и у меня не взяли деньги за жареную картошку. Дело в том, что Чак дважды был чемпионом по бейсболу и один раз по американскому футболу, а спонсором этих соревнований является фирма «Бюргер Кинг». В качестве одного из призов победителям выдавался бейсбольный мяч. Обладатель его имеет право есть картошку в «Бюргер Кинг» бесплатно. Так как мячей у Чака три, то он может использовать их для своей семьи или для друзей.

13 СЕНТЯБРЯ я улетел на полуостров Кенай. Здесь меня встретил Дэвид Велтмайер, биолог, работающий в заливе Кука. Ночью я должен был участвовать в эхолотной съемке на озере Тастамена. Познакомился, наконец, с Джеффом Киннингсом, известным американским лимнологом и гидробиологом, на работы которого я часто ссылался.

Затем Дейв повозил меня на машине по окрестностям, посетили русскую православную церковь в поселке Кенай. Отец Макарий, которому несколько дней назад исполнилось 60 лет, немного говорил по-русски. Он не очень нам удивился и сказал, что русские теперь приезжают сюда часто. Он познакомил нас с историей церкви и, узнав, что я крещеный, благословил меня, но сделал замечание: «Крещеныу люди, заходя в храм, должны креститься». С отцом Макарием мы сфотографировались на память у его церкви. Был солнечный прекрасный день, такой редкий на Аляске.

Джефф предложил съездить за пивом и в магазине долго выбирал что-то из нескольких сотен сортов. Я сказал, что у нас в Петропавловске проблем с пивом нет. Если только есть пиво, то оно одного сорта — «Жигулевское». Кстати, выбранный Джеффом — только во втором магазине — сорт голландского пива очень сильно напоминал наше родное камчатское «Жигулевское».

В ДЖУНО — столице Аляски — меня встречали Оле Матисен и его жена Ренди. Он — профессор университета, ему около 70 лет. Впервые с четой Матисен я повстречался в 1985 году на международном симпозиуме по биологии нерки в г. Нанаймо (Канада). Оле и Ренди отвезли меня в отель, и мы простились до завтра.

В 10 приехала Ренди на машине. Весь день она знакомила меня с досто-примечательностями города: местным ледником, музеями, «Золотым Ручьем» — местом, с которого начал развиваться Джуно. Джуно — это город, построенный на золоте. «Золотая лихорадка», описанная Джеком Лондоном, связана и с этими местами.

Неподалеку расположен знаменитый Чилкутский перевал и Клондайк. Зашли и в магазин, торгующий русскими товарами, В «красном углу», в рамке под стеклом находилось приглашение, которое гласило, что мистер Кардиган в ознаменование годовщины советско-американского сотрудничества приглашается на обед к М.С. Горбачеву. В магазине продаются отличные русские сувениры — шкатулки, блюда, иконы под старину и т. д.

19 СЕНТЯБРЯ с утра улетел в Ситку — бывшую столицу Русской Америки — Новоархангельск. Встретила меня научный сотрудник университета Долли Гарза, индианка по происхождению. Прежде всего мы посетили рыбоводный завод-техникум, расположенный в самом центре Ситки. На заводе разводят горбушу.

НА СЛЕДУЮЩЕЕ утро мы с Долли посетили «Бишопс Хауз» — бывшее административное здание и резиденцию священнослужителей времен Русской Америки. После музея попросил Долли отвезти меня на старое Русское кладбище в Ситке. Посещение этих древних, поросших мхом могил, с покосившимися мраморными и гранитными крестами вызвало в душе очень доброе чувство к американцам, которые сохранили и ухаживали за ними. На каждой могиле лежал свежий венок из искусственных цветов. Бродил по кладбищу около часа. Долли тактично не пошла со мной и сидела в машине.

...В АЭРОПОРТУ «Шереметьево-2» четыре часа стоял в очереди на таможенный контроль. Вышел из здания аэровокзала. Ко мне тут же подскочил мужичок и сказал, что за одну видеокассету или 30 рублей он довезет меня до Москвы. Понял, что я, наконец, в СССР. Мужичку отказал по-русски.

Через неделю я уже был в Усть-Камчатске на оз. Азабачье, на полевой станции Камчатского отделения ТИНРО.

Пришло время оценить в полной мере мои впечатления от поездки по Аляске. Пользуясь случаем, хочу поблагодарить Вашингтонский университет и департамент охоты и рыболовства штата Аляска, бывших спонсорами этой поездки, а также всех людей, познакомивших меня с прекрасной Аляской. До конца жизни в моем сердце останутся самые добрые воспоминания.