На улицах Петропавловска-Камчатского отечественные машины встречаются почти так же часто, как наши «Жигули» на улицах Токио. В основном здесь и автобусы, и такси — маршрутные и частные, и личный транспорт — либо японского, либо — значительно реже — корейского производства. И не потому, что на полуострове очень уж любят иномарки, а потому, что значительно дешевле купить «Тоёту» или «Ниссан», чем «Москвич» или «Ниву». Дело в том, что лишь 8 камчадалов из 100 напрямую связаны с рыбацким делом, то есть эти 8 человек кормят сотню работающих на берегу. И таким образом, все население Камчатки приобщилось к судоходному бизнесу. А все траулеры, морозильщики, краболовы и прочие суда регулярно заходят в порты Страны восходящего солнца и Южной Кореи, где наших сограждан ждут продавцы подержанных автомобилей. Местные жители эти машины даже бесплатно не возьмут: невыгодно, россияне же, кроме того, что заплатят, еще и спасибо скажут. Таким образом, на собственном кармане камчатские рыбаки усвоили главный закон рыночной экономики: продавать там, где платят, и тем, кто при деньгах. На полуострове знают: если рыбацкое предприятие финансово устойчиво — значит оно работает на экспорт, в основном на японский рынок. И дело не в том, что так уж здесь любят бизнесменов, предпочитающих русской водке теплую сакэ. Просто из Страны восходящего солнца не приходится годами ждать контрактных сумм за проданную рыбу. Валюта приходит на счет рыбаков еще до того, как минтай или окунь окажутся на родине плательщика. И еще одно соображение сводит на нет возможные деловые контакты предпринимателей Камчатки и, например, Москвы. Пока баночка камбалы или лосося «доберется» от полуострова до Первопрестольной, она по стоимости превратится в золотую из-за огромных транспортных наценок. Кроме того, в себестоимость камчатских консервов «входит» цена энергоносителей, которая на порядок выше материковых.

Несколько лет назад, на заре перестройки, когда обязанности премьер-министра исполнял Егор Гайдар, Московский народный банк в Лондоне открыл кредитную линию под гарантии нашего правительства для постройки в Норвегии траулеров, которые называются «старкодерами». Это плавучее предприятие по выпуску филе, фарша и муки преимущественно из белой рыбы — прежде всего минтая. Такая кулинария покупается по высоким ценам европейской частью «дальнего зарубежья». Здесь же можно готовить икру минтая, которая пользуется необычайным спросом на японском рынке. На старых морозильных траулерах производить такую продукцию невозможно. Кроме норвежцев, заказы получили также немецкие корабелы. Они построили еще более современные суда — ярусоловы. Это самый экологичный вид добычи рыбы, не нарушающий донную фауну, позволяющий сохранять и разумно использовать природные ресурсы. Ярус — это по сути толстая леска, на которой с помощью поводков закреплены большие крючки. На них автоматически насаживается приманка. Рыба хватает наживку и через определенное время весь ярус вытаскивают. Улов мгновенно поступает на переработку. Это чрезвычайно важно, потому что филе, изготовленное из живой трески, еще дороже, чем из рыбы, пойманной тралами, ведь она попадает в цех уже уснувшей. Причем на ярус ловятся окунь, треска, палтус, цена которых на внешнем рынке очень высока.

Надо отметить одну деталь. Заказ на строительство этих судов сопровождается дополнительными целевыми средствами от местного правительства на создание рабочих мест по обслуживанию инфраструктуры. Некоторые наши руководители из правительства посчитали, что «бербоут чартер» развивает промышленность иностранцев, а нам — никакой особой пользы, разве что рыбакам. Тогда нынешние эксплуатационники судов предложили сделать прикидки, во сколько обойдется сооружение таких же траулеров на самой лучшей верфи отечества. И, как говорится, подсчитали — прослезились: более, чем в полтора раза дороже, и это при том, что российская казна не может выделить дополнительных целевых денег на развитие, как это делают в Германии. Кроме того, наши судостроители отказались гарантировать поставку определенного оборудования на суда по требованию заказчика, как это принято за рубежом.

Прошлый год потому и смог вдохнуть оптимизм в губернатора Камчатки, что к этому времени местные рыбаки окончательно освоили новые суда, научились получать от них максимальную отдачу. И начали своей продукцией теснить традиционных мировых экспортеров, а также не просто теснить, а вытеснять канадцев, американцев и японцев с промысла. Мы и сами, дескать, теперь можем. И сразу же наши рыбаки почувствовали давление, исходящее из коридоров отечественной власти. Были запущены в дело экономические и финансовые рычаги. Политика инвестирования резко переменилась в худшую сторону. Если до 1992 года денежные вливания поощрялись, то нынешнее правительство сделало все, чтобы создать кабальные налоговые условия. И все платежи, затраты по флоту пошли из прибыли, иностранные вложения средств на развитие флота не направлялись. В результате, по мнению большинства рыбаков Камчатки, отраслевой флот погибает, те, кто не успел воспользоваться «бербоут чартером», работают по старинке, а значит — убыточно, не будучи способными конкурировать на внешнем рынке.

Во всем мире стараются создать все условия производителям, чтобы они как можно больше платили налогов. На общепонятном языке это означает: фирмы должны получать как можно больше прибыли. Сейчас рыболовецкие предприятия в среднем 70 процентов рыбы сдают на работающие по старинке плавбазы, а значит, теряют они в прибыли вдвое больше. А все потому, что инвестиционный климат нынче в России, как погода на Камчатке — не предсказуема: сегодня солнце и тепло, а через час — снег и холод. И новые суда поэтому нынче не покупаются.

Но для того, чтобы было чем расплачиваться с налоговой инспекцией, необходимо поймать и выгодно продать рыбу. А перед тем как суда выйдут в море, на каждое из них необходимо получить квоту — разрешение на определенное количество вылова определенного вида рыбы. Распределение квот — еще один рычаг давления на рыбаков, а проще говоря — своеобразная форма «помощи» им со стороны государства.

Схема раздачи квот такова. Каждое рыболовецкое предприятие подает заявку в региональную рабочую группу местного рыбохозяйственного совета. Здесь происходит соединение возможностей и желаний, после чего обобщенный документ направляется в Москву. В Белокаменной на каждый бассейн определен оптимально допустимый улов — ОДУ, превысив который нанесешь ущерб природным ресурсам. Руководствуясь ОДУ, рассчитывают, кому, сколько дать. На первый взгляд — очень справедливо. Но новые суда требуют разведки районов промысла, куда раньше не приходил российский рыбак. Квоты — это деньги, а поскольку платить научным работникам за исследования этих нетрадиционных мест добычи нечем — бюджет пуст, то под благовидным предлогом финансирования науки Роскомрыболовство отдает часть квот иностранным фирмам. Как правило, эти «варяги» входят в состав специально образованного совместного предприятия. И «уплывает» наша рыба на сторону. А российские суперсовременные суда стоят без дела.

Камчатский краб — самый выгодный для промысла валютоемкий морепродукт. И вот, как считают камчадалы, совершенно необоснованно стали претендовать на крабовые квоты хабаровчане. Оно, конечно, деньги хотят иметь все, но надо же и совесть иметь. Ведь в Хабаровском крае и машиностроение, и лес, и земля плодороднее, у камчадалов же лишь рыба и ничего более нет. Пока что это соображение почему-то в расчет не берется при распределении квот.

Существуют различные программы развития регионов. Есть она и на Камчатке. Как правило, в этом документе учтены все возможности для получения со стороны инвестиций. Знающий человек сразу смекнет, как извлечь из этой программы пользу для себя. Как уже было сказано, обобщенные заявки на квоты вылова и от предприятий, и из Москвы приходят в региональный рыбохозяйственный совет. Здесь тоже происходит не столь крупное, как в столице, но все же распределение. И если кто-либо помогает развитию области, то и ему помогает область. В большей или меньшей степени — в зависимости от весомости его поддержки. Например, сейчас все рыбацкие хозяйства подписали договоры с губернией на долевое участие в строительстве газопровода. Волей или неволей акционерное общество «Камчатимпекс» — основной финансовый инвестор сооружения каскада гидроэлектростанций на малых реках полуострова и проектирования того же газопровода. Правда, местные власти, как никто другой, заинтересованы в усилении рыболовецких предприятий и делают все возможное — и не только с помощью квот — для их процветания. Например, все возделыватели морской нивы не имеют на своем балансе жилья, детских садов и прочей, как принято говорить, «социалки». Однако ради квот чего только не сделаешь.

Корякский автономный округ никогда не населяли великие рыбаки. Однако и на эту территорию Москва выделяет квоты на добычу краба. Видимо, по инициативе здешних властей. Никаких полезных ископаемых в промышленных масштабах здесь геологами не обнаружено, поэтому жизнь у коряков, прямо скажем, невеселая, богатства не наблюдается. Но местный шельф славится обилием крабов, знаменитых на весь мир — камчатских. И если власти Петропавловска озабочены развитием инфраструктуры, то здесь, называя вещи своими именами, — озабочены просто выживанием коряков. Два года назад в столице полуострова зарегистрировано было акционерное общество закрытого типа «МАРИНА ИЧ». Между собой рыбаки его называют казахским. И не без оснований. Генеральный директор «морского добытчика» — так переводится с корякского название предприятия — казах Олжабай Жамангаринов. Несколько лет назад уволенный в запас морской офицер — капитан первого ранга — не захотел уезжать со ставшего родным полуострова, однако и связь с главной родиной — Казахстаном — тоже терять не захотел. И совместил эти два желания: с помощью своего родного брата — жителя Владивостока — и при активной поддержке из Алма-Аты создал рыболовецкое предприятие, которое возделывает корякские морские угодья. В прошлом году, кстати, там работало девять подобных фирм, сейчас же выжило только три. Одна из них «МАРИНА ИЧ». На балансе этого АО нынче уже четыре суперсовременных судна с американским менеджментом. Маркетинг проводят также специалисты из США.

Вообще ситуация складывается парадоксальная. Работая за 12-мильной экономической зоной, суда свой улов не могут ввезти в страну, не оплачивая определенного налога, как за товар, приобретенный за рубежом. И сам Олжабай Касенович пробует продукцию своего предприятия только бывая в США.