Я родился 16 апреля 1931 г. в крестьянской семье Василия Филимоновича Мещерякова в деревне Бейтоново Черемховского района Иркутской области. Со слов отца, у моего дела Филимона Дмитриевича Мещерякова было тринадцать детей. Отец был пятым ребенком в семье. В конце XIX в. деда выслали из Москвы на поселение в Иркутскую губернию, где в соответствии со столыпинской аграрной реформой ему выделили земельный участок. Дед, умерший в 1923 г., относился к зажиточным крестьянам.

Я родился во время массовой коллективизации, проходившей в Иркутской области, сопровождавшейся перегибами, ожесточенной борьбой при ликвидации зажиточных крестьянских хозяйств, как тогда говорили, «раскулачивании». К данной категории относился и мой отец. Не желая вступать в колхоз, родители вынуждены были оставить свое хозяйство и в декабре 1931 г. спешно уехать в Читинскую область. Мне в это время исполнилось всего семь месяцев от роду, и я был четвертым ребенком в семье.

В 1936 г. семья переезжает в г. Черемхово Иркутской области, где мы прожили два года. Здесь семья пополнилась еще двумя детьми. Но в 1938 г. мы снова были вынуждены спешно переехать на новое место жительства — в г. Якутск. Целый год нашей семье пришлось жить в землянке. А зима в Якутии — малоснежная, но морозная, суровая и продолжительная. В то время все приезжавшие в Якутск строили себе жилье сами и заготавливали на зиму дрова для печей. К слову сказать, электричество и радио в дома провели только после окончания войны, в 1946 г.

22 июня 1941 г. было солнечным. Утром мы пошли за хлебом в магазин, который находился в Рабочем городке, что примерно в километре ходьбы от места нашего жительства — «нахаловки». Здесь мы и узнали о начале Великой Отечественной войны.

Отец ушел на фронт, наша жизнь стала трудной, хотя и до этого было нелегко. Чтобы выжить, пришлось изыскивать средства пропитания, в частности, обзавестись подсобным хозяйством, без которого в северных условиях прожить стало невозможно (выдаваемый государством скудный продовольственный паек обрекал на вымирание). Получаемого на содержание семьи, включавшей семь человек, пособия за отца хватало только на хлеб.

Во время войны в семье работала только мать Мария Лукантьевна, она трудилась уборщицей в городской больнице. Только в 1943 г., после окончания курсов телеграфистов, пошла работать старшая сестра, а в 1944 г. сапожником стал старший брат.

Летом мы были вынуждены заготавливать на зиму дрова, собирать полевой лук, ягоды на продажу, заниматься рыбной ловлей на реке Лене. К двенадцати годам я так пристрастился к рыбалке, что на всю жизнь связал свою трудовую деятельность с рыбной отраслью.

Два класса я окончил в школе Рабочего городка, а затем нас, мальчиков из «нахаловки» перевели в школу, расположенную в «затоне», что в пяти километрах от города. Для того чтобы дойти до школы и вернуться домой приходилось тратить больше двух часов, так как пассажирских автобусов в те времена не было.

В начале января 1943 г. я отморозил ноги и, пролежав дома до мая, пропустил год учебы.

Несмотря на хорошую память, учился я средне — на занятия не хватало времени. К тому же в семье нами никто не занимался, и мы были предоставлены сами себе. Хотя в сентябре 1945 г. после окончания войны вернулся отец, он постоянно отсутствовал, устроившись на работу сначала ветфельдшером, а затем в открывшуюся в городе ветеринарную лечебницу. Мама же была малограмотной и помочь нам в учебе ничем не могла. Тем не менее, двое из детей (я и младшая сестра) впоследствии получили высшее образование. А ведь нас, кроме учебы, ждали и обязанности по дому: заготовка дров, ежедневная чистка хлева, кормление коровы и много других забот по хозяйству.

В 1947 г. я после завершения начальной школы поступил в Якутский рыбопромышленный техникум на механический факультет, однако через год его перепрофилировали в факультет добычи рыбы и морского зверя.

Учеба в техникуме давалась мне легко, но характер у меня был буйный, часто дебоширил, поэтому в декабре 1949 г., когда учебное заведение уже перевели в Тобольск, меня за хулиганские выходки хотели отчислить. Однако после беседы со мной директор техникума Белоконь посчитал, что я еще не «конченый» человек и загрузил меня общественной работой. В результате я взялся за ум и четвертый курс закончил с хорошими оценками, а дипломный проект защитил на «отлично».

В 1951 г. по окончании учебы я получил направление на работу на Камчатку. Отчетливо помню, как, стоя на палубе подходящего к Камчатке пассажирского судна, я с любопытством смотрел на приближающийся Петропавловск. Мне казалось, что мы подходим не к самому городу, а к его окраинам — так непохоже было на город то, что я увидел: на склоне сопок вдоль бухты узкая полоса землянок и одноэтажных домов. А вокруг уныние, дикость. Но это был город.

Однако я не унывал, потому что мне, как молодому специалисту, предстояло отработать всего три года, а затем я был волен уехать.

Условия работы на Камчатке в сравнении с другими областями нашей страны были тяжелыми. Здесь не только не были решены социальные вопросы, но и материальное обеспечение было плохим. Так, до 1957 г. на флот не поступали свежие овощи, мясные продукты. В рацион питания входили сухой картофель, капуста, свекла, лук, солонина. Все это сказывалось на текучести кадров.

И, тем не менее, мало-помалу работа, флотская жизнь затягивали. У меня появилось много друзей. Город из года в год хорошел, стал казаться иным, уже не таким унылым и допотопным.

В послевоенные годы правительство страны уделяло большое внимание рыбной промышленности Дальнего Востока, в том числе и Камчатки. Строились береговые холодильники, рыбоконсервные заводы, судоремонтные предприятия. Большие капитальные вложения были направлены и на обновление морского рыболовного флота.

Прибыв в конце сентября 1951 г. в распоряжение Главкамчатрыбпрома, я был направлен на работу на суда тралового флота. Вместе со мной на Камчатку приехали окончившие наш факультет Бронислав Кузин, Владимир Осипов, Леонид Кравченко, Анатолий Попов, Федор Афанасьев, Виктор Просекин. Все они тоже отправились на суда.

Мое пребывание на Камчатке совпало с техническим перевооружением ее рыбной промышленности. Только с 1951 по 1955 гг. рыболовный флот Дальнего Востока увеличился в количественном выражении на 55 %, а мощность судов возросла на 72 %.

Управление тралового флота было создано в 1936 г. В его состав входили пять паровых траулеров и несколько рыболовных сейнеров. В конце октября 1951 г. в УТФ поступили десять средних рыболовных траулеров (СРТ) и столько же рыболовных сейнеров (РС) германской постройки. На один из этих траулеров — СРТ «Голубь» — я и был направлен помощником тралмастера. К сожалению, на этом судне мне пришлось проработать всего три месяца. Его жизнь оказалась короткой. При выходе во второй рейс, на переходе в район промысла из-за навигационной ошибки штурманов траулер при подходе к Первому Курильскому проливу выскочил на скалистый берег и в условиях штормового моря затонул. К счастью, обошлось без жертв.

В мае 1952 г. меня направили старшим тралмастером на средний траулер «Тихоокеанская звезда», где я проработал до февраля 1953 г. и вследствие отсутствия кадровых специалистов-тралмастеров был назначен флагманским тралмастером. Со знанием дела и душой в этой должности я пребывал до 1 января 1955 г.

Все последующие годы флот Камчатки интенсивно пополнялся современными судами: СРТ-300, СРТР-400, СРТР-540, большими морозильными рыболовными траулерами (БМРТ), плавбазами (ПБ), приемно-транспортными и спасательными судами. Вместе с тем на флоте росла аварийность, так как новая техника требовала специалистов по эксплуатации высокого класса, а в бассейне ощущалась их нехватка Завоз специалистов из западных районов страны положительных, ожидаемых результатов не давал. Однако постепенно с ростом технической оснащенности флота совершенствовался и профессиональный уровень плавсостава. Более того, руководство области и Камчатрыбпрома, видя, что кадровый вопрос не решить одним завозом специалистов из других районов страны, решили готовить кадры на местах посредством курсовой системы обучения. Это дало ощутимые результаты. Так, если до 1955 г. на флоте в основном работали практики, а многих профессий, таких, как гидроакустики, рефрижераторное механики, технологи, заведующие производством, вообще не было, то теперь с командным плавсоставом стала проводится планомерная учеба по обновленной программе с целью освоения самой сложной судовой техники.

В силу данных обстоятельств в 1955 г. я и Бронислав Кузин были направлены на годичную учебу на судоводительское отделение при Школе усовершенствования кадров командного плавсостава в Петропавловске.

После окончания школы в январе 1956 г. я был назначен на должность третьего помощника капитана СРТ «Ястреб». Капитаном судна был Павел Александрович Рязанов — прекрасный человек, замечательный учитель, хороший организатор. Забегая вперед, отмечу, что был единственным капитаном, с кем мне довелось в дальнейшем работать. За короткий срок моей работы на «Ястребе» — шестнадцать месяцев — я от третьего помощника вырос до капитана. 15 мая 1957 г. я возглавил этот траулер.

В октябре 1959 г., когда я уже трудился капитаном СРТ «Ильичевск», мне предложили перейти в производственный отдел Управления тралового и рефрижераторного флота на должность заместителя начальника отдела. В этой должности я проработал до мая 1961 г. В кабинете не сидел: большую часть рабочего времени находился в море, оказывая морякам практическую помощь в совершенствовании техники лова. Это было связано с тем, что в это время на промысле внедрялся пелагический лов сельди и окуня, а экипажи были подготовлены слабо.

5 мая 1961 г. я принял СРТ «Командор». В то время это было лучшее промысловое судна как по своим техническим характеристикам, так и по мореходным качествам. В 1961 и 1962 гг. «Командор» являлся лидером по вылову рыбы в Дальневосточном бассейне.

Октябрь 1961 г. чуть не стал для нас роковым. Мы работали на промысле сельди в Олюторском заливе. После очередного залова, приняв на борт более 600 т сельди в бочках, мы получили указание следовать на сдачу в бухту Северную Глубокую, расположенную на северо-восточной стороне Олюторского залива. По прибытию на место, начальник экспедиции Александр Иванович Серга дал мне указание: принять полный бункер воды и топлива, десять тонн соли на палубу для плавбазы «Ламут» и следовать в бухту Южная на сдачу к этой плавбазе. Она находилась на расстоянии суточного перехода. Старший помощник доложил мне о готовности к переходу.

В это время с юга Камчатки вдоль ее восточного побережья двигался циклон. Наши расчеты показывали, что до его подхода мы успеем пройти Олюторский мыс. Полученный нами прогноз гласил, что ожидается усиление ветра до восьми баллов. Но на деле сила ветра у мыса достигла одиннадцати — двенадцати баллов.

В ночь мы подошли к Олюторскому мысу. При изменении курса одна из волн сорвала трюмные шины и вскрыла трюм, десять тонн соли сместились на правый борт. Судно получило критический крен на правый борт. Из посланной аварийной партии в пять человек двое были травмированы. Благодаря хорошим мореходным качествам судна, правильным действиям экипажа мы не погибли, не пополнили печальную морскую статистику.

По приходе в порт старший помощник был списан из-за своей халатности и беспечности: не были задраены на клинья шины трюма, что и явилось основной причиной его вскрытия…

В 1963 г. меня наградили орденом Трудового Красного Знамени. В этом году я окончил заочное отделение среднего Петропавловск-Камчатского мореходного училища. А в октябре 1963 г. судьба повторно свела меня с моим первым капитаном П. А. Рязановым.

В это время Министерство рыбного хозяйства СССР ввело новые правила получения диплома капитана дальнего плавания — требовался шестимесячный плавательный ценз на крупнотоннажных судах в должности старшего помощника капитана. Поэтому меня направили старпомом на прибывший из новостроя БМРТ «Амгу» под командованием капитан-директора П. А. Рязанова, с которым я проработал до июля 1964 г.

За достигнутые в 1964 г. высокие показатели — добычу 150 тыс. ц рыбы и производство 74 тыс. ц свежемороженой продукции — БМРТ «Амгу» был награжден орденом Трудового Красного Знамени, переименован в «Николай Островский». Многие члены экипажа получили ордена и медали. П. А. Рязанов был награжден орденом Ленина. Такой объем вылова судно этого типа достигло впервые в мировой практике морского рыболовства.

Выплавав необходимый ценз и получив диплом капитана дальнего плавания, я в июле 1964 г. был назначен на прибывший из новостроя в состав тралового флота БМРТ «Узбекистан».

В конце 1950-х гг. резко сократились объемы вылова лососевых, что отразилось на экономических показателях как рыбокомбинатов, так и области в целом. Все это привело к закрытию и ликвидации части рыбозаводов, расположенных на побережье Камчатки. Создавшаяся ситуация требовала поиска способов восполнения объема вылова и выпуска рыбной продукции. Решение этой задачи виделось возможным только за счет активизации промысла. Однако необычно холодная, суровая зима 1959 г. во всем Дальневосточном регионе привела к интенсивному льдообразованию. В результате традиционные районы промысла — Охотское море, Северные Курилы — оказались недоступны для промыслового флота, который почти весь оказался не у дел.

Обстановка сложилась катастрофическая, поэтому весь добывающий флот был вынужден заниматься поиском новых районов лова, то есть менять географию промысла. В результате поисков в юго-восточной части Берингова моря в Бристольском заливе были обнаружены довольно плотные скопления камбалы. В конце января и начале февраля вся армада промыслового флота Приморья, Сахалина, Камчатки вместе с приемно-обрабатывающими и служебно-вспомогательными судами перебазировалась в этот район. Все это позволило Камчатке не только перекрыть образовавшийся разрыв в добыче рыбы и выпуске пищевой продукции, но и увеличить их объем. В этом районе и в водах Алеутской гряды промысловый флот Дальнего Востока работал до 1976 г.

Таким образом, наличие современного добывающего, приемно-обрабатывающего, транспортно-рефрижераторного флота с большой автономностью плавания позволило рыбакам Камчатки, как и всего Дальнего Востока, начиная с 1959 г., изменить географию районов промысла. Освоение рыбных ресурсов в отдаленных районах, начавшееся с Бристольского залива в Беринговом море, в последующем переместилось на Алеутскую гряду, в залив Аляска, на обширные просторы западной, восточной и центральной частей Тихого океана. В конце 1960-х — начале 1970-х гг. осваивались новые районы лова в центральной и западной частях Индийского океана, водах Антарктики, Новой Зеландии, Австралии и многие другие.

Опыт работы тралмастером в дальнейшем помогал мне добиваться хороших производственных результатов на промысле. Так, в 1965 г. экипаж БМРТ «Узбекистан» достиг самых высоких экономических показателей в отрасли среди судов данного типа, выловив 130 тыс. ц рыбы.

За время работы на промысловых судах, кроме ордена Трудового Красного Знамени, я был награжден и медалью «За трудовую доблесть».

В начале 1966 г. мне предложили работу на берегу в должности первого заместителя начальника Управления тралового и рефрижераторного флота Камчатрыбпрома. А в июле этого же года за успехи, достигнутые в выполнении заданий семилетнего плана по добыче рыбы и производству рыбной продукции, я был удостоен звания Героя Социалистического Труда, награжден орденом Ленина и золотой медалью «Серп и Молот».

В апреле 1968 г. из УТРФ были выделены суда типа БМРТ, которые вошли в состав вновь созданного Управления «Океанрыбфлот», возглавить которое поручили мне. Эта реорганизация произошла в силу того, что траловый флот разросся до чрезмерно большого предприятия, и специфика работы требовала выделения из него судов данного типа.

В новом предприятии я трудился неполных четыре года. В памяти остались самые хорошие воспоминания о первых днях работы, периоде становления, трудностях. Мы всегда ощущали помощь и поддержку со стороны партийных организаций города и области, во главе которых стояли такие замечательные товарищи, как Михаил Анатольевич Орлов и Дмитрий Иванович Качин, а также руководителей Камчатрыбпрома Василия Никифоровича Каленова, Михаила Федоровича Ушакова, Владимира Афанасьевича Бирюкова и многих других.

С первых дней работы в Океанрыбфлоте я поставил задачу привлечь и закрепить на судах ведущих специалистов. Она могла быть решена только строительством благоустроенного жилья, предоставления мест для детей сотрудников в яслях, детских садах, пионерских лагерях, оказания других социальных услуг. И, надо сказать, что это нам удалось. За четыре года работы мы построили четыре шестидесятичетырехквартирных дома, детский сад и приобрели пионерский лагерь «Альбатрос».

На Камчатке я прожил двадцать шесть лет, пройдя путь от помощника тралмастера до первого заместителя директора производственного объединения «Камчатрыбпром». В последней должности проработал пять лет. Все мы трудились под руководством Коммунистической партии. В члены КПСС меня приняли в 1956 г., я был достойным членом партии до августа 1991 г.

Трудовую деятельность сочетал с учебой: в 1969 г. окончил факультет промышленного рыболовства Дальрыбвтуза.

Желание покинуть Камчатку возникло в 1971 г., о чем поставил в известность руководство области. Однако мою просьбу отклонили, и меня направили в Москву на годичные экономические курсы в институт им. Г. В. Плеханова. Только в конце 1976 г. я получил согласие на переезд в другой район страны…

В начале октября 1977 г. я приступил к исполнению обязанностей начальника Управления эксплуатации флота и портов Министерства рыбного хозяйства СССР в Москве. Коллектив Управления встретил меня радушно. Работа была интересной, многогранной. Отрасль бурно развивалась, пополнялась новыми современными судами, велись реконструкция и модернизация флота, портов, судоремонтных предприятий, осваивались новые районы промысла. Ощущая дефицит в судоремонте и удаленность районов промысла от баз, руководство отрасли принимало все меры по расширению и увеличению объемов межрейсового ремонта судов в иностранных портах и замене экипажей. Это позволило увеличить эксплуатационные показатели судов, увеличить время их нахождения на лове и тем самым повысить эффективность промыслового флота.

С изменением специфики деятельности промыслового флота совершенствовались и формы управления им и работой портов. Руководство отрасли в начале 1980 г. решило взять на себя обеспечение флота, находившегося в удаленных районах промысла, заботы по вывозу продукции в рыбные порты страны, ремонту судов в иностранных портах, обеспечению их вспомогательно-техническими средствами. Это позволило повысить эффективность отрасли в целом и сократить простои судов.

В летний период наблюдалась нехватка рефрижераторного тоннажа. Причиной этого была задержка судов в рыбных портах из-за нехватки рефрижераторных железнодорожных вагонов. Это приводило к простоям флота в районах промысла и в портах, поэтому мне для решения первоочередных задач приходилось часть бывать в командировках в разных бассейнах страны, в районах промысла, загранкомандировках.

В мае 1988 г. я стал начальником Главной государственной инспекции безопасности мореплавания и портового надзора флота рыбной промышленности. С августа 1991 по август 1994 г. был представителем Госкомрыболовства России в ФРГ по наблюдению за строительством и ремонтом рыбопромыслового флота. По возвращении в Россию до июля 1998 г. работал в Управлении мореплавания, портов и охраны труда заместителем начальника и главным специалистом.

Я признателен и благодарен всем тем людям, с кем мне довелось работать. Иначе мне не удалось бы добиться успехов на всех направлениях моей трудовой деятельности. Ведь, бесспорно, такое возможно лишь тогда, когда есть те, на кого можно опереться.

Оглядываясь назад, хотел бы отметить, что рыбаки выполняли ответственную и почетную роль, выступая инициаторами движения за высокие уловы, были активными участниками социалистического соревнования. Все это приносило ощутимые результаты.

Я благодарен судьбе за то, что она дала мне возможность делать хорошее, полезное для народа и страны дело. Сознание этого воодушевляло и приносило удовлетворение. Нести добро — это одна из величайших возможностей нашей жизни.

В 2004 г., в День Рыбака, за заслуги и личный вклад в укрепление российской государственности я был награжден орденом Святого князя Александра Невского.

С июля 1998 г. нахожусь на пенсии. Многие сетуют на то, что на этом жизнедеятельность прекращается. С этим я не согласен. Поле деятельности у пенсионеров большое, только нужно своевременно перестроиться. Жизнь пенсионера хороша тем, что он получает полную свободу. Главное — не замыкаться в самом себе, принимать участие в общественной жизни, не сидеть дома, а находится в постоянном движении и не забывать своих коллег, друзей по совместной работе…