Произошло это в начале марта 1953 г. Я в то время работал капитаном на среднем рыболовном траулере "Промысловик" Управления тралового флота.

Расскажу немного об этом траулере. Построили его в Германской Демократической Республике на судостроительной верфи в Штральзунде. Судно имело водоизмещение 255 тонн и главный двигатель марки "Букау-Вольф" мощностью 300 л. с. Мореходные качества траулеров были хорошие, но на них не установили электронавигационные приборы - радиопеленгатор и эхолот. А эхолот был крайне необходим не только как навигационный прибор, но и для контроля местоположения судна во время траления на Явинской банке. Контроль глубин при помощи механического лота Томсона отнимал много времени. Электронавигационные приборы стали устанавливать только в 1956 г. А спустя еще пару лет начали применять и сететрясные машины, правда, вначале на Балтике.

…Мы находились на Северном рыбоконсервном заводе Опалин-ского рыбокомбината под выгрузкой. Ледовые поля от берега отогнало, и на расстоянии примерно миль трех от берега виднелась полоса чистой воды. Погода наступила ясная, видимость была прекрасная. У нашего борта стоял кунгас, в который выгружали камбалу. Около полудня примерно в шести милях от берега заметили клубы дыма. Вскоре радист Валя Терехин принес сообщение, что возле стоящего на рейде танкера "Иртыш" горит кунгас с бензином. Понимая, что если пожар перекинется на танкер, дело примет очень серьезный оборот, решили немедленно поспешить на помощь. Выгрузку прекратили, кунгас оставили на попечение катера-"жучка" и быстро выбрали якорь. Я дал в машину команду: "Самый полный вперед!"

По мере продвижения на юг картина стала проясняться. С горящего кунгаса высоко вверх взлетали пустые бочки из-под бензина и взрывались. Подойдя ближе, увидели, что танкер лежит в дрейфе, а неподалеку находится догорающий кунгас.

Случилось следующее. Кунгас с пустыми бочками подошел к борту танкера. Погрузку бензина вели при помощи шлангов с пистолетами - как на автозаправочной станции. Когда неожиданно заполыхали бочки, видя, что экипаж кунгаса, состоявший из двух корейцев, с пожаром не справится, на танкере приняли единственно правильное решение. По команде капитана Л. И. Кужеля кунгасников взяли на борт. Швартовый конец кунгаса обрубили топором. Танкер стал быстро выбирать якорь. На его борту находился бензин, поэтому заниматься тушением пожара было очень опасно - могло полыхнуть и само судно.

Подойдя к борту танкера, мы спросили, нужна ли какая-либо помощь. В ответ услышали, что не требуется. Спросили и про причину пожара. А она оказалась такова. В носовой части кунгаса располагался кубрик, в котором стояли две койки и камелек. Камелек служил для обогрева и приготовления пищи. При подходе к танкеру его не затушили. Да и корейцы-кунгасники потом сказали: "Наша кури мала-мала". Так что, отчего вспыхнула та самая искра - от камелька или от брошенной папиросы - узнать уже было невозможно. Вот так могла произойти серьезная авария при элементарной расхлябанности кунгасников.

Экипаж танкера из этого случая сделал свои выводы. В будущем, если к судну подходил за топливом кунгас, и у него шел дым из трубы камелька, меры принимались сразу и без предупреждения. Эту трубу тут же заливали из шланга забортной водой.

Что же касается "Иртыша", то хочется немного сказать и о нем. В Камчатрыбфлоте в то время работали почти одновременно пришедшие "Иртыш" и "Сунгари". Построенные финскими кораблестроителями, очень добротно сделанные, они радовали глаз. Жилые помещения были обшиты карельской березой и красным деревом, в отделке использовали много меди. Особенно с великой тщательностью были сработаны штурвалы. Место им, по сути дела, должно быть в музеях. Но этого не случилось. Во-первых, у нас это почему-то не принято, а во-вторых, эти суда при очередной реорганизации передали в Приморрыбпром. К чему я рассказываю о красоте танкера? Да к тому, что было бы очень жаль, если бы из-за "наша кури мала-мала" это прекрасное судно сгорело бы.