После операции матроса Джати поселили не в его каюте, а на восьмой палубе, руководствуясь теми соображениями, что верхняя каюта больше, светлее и, главное, намного чище. Так посоветовал украинский доктор, опасаясь инфекции. Перед заселением каюту продезинфицировали, тщательно пропылесосили и помыли хлорным раствором. Для пущей надежности койку от остальной части каюты отгородили занавесками из простыней, создав наподобие спальни. Посещать Джати разрешалось не всем кому вздумается, а лишь нескольким членам экипажа, специально назначенных капитаном для ухода. Господин Хамбали в число обслуживающего персонала не входил, большим желанием лицезреть травмированного матроса не горел, но доступ в "санитарный блок" имел, и дважды этим правом пользовался. Один раз на второй день после швартовки, когда "Прима Муси" на всех парах мчался в нужный порт, а второй раз сегодня, на третий день после операции. Благополучной, слава богу.

Во второй свой визит Хамбали пребывал в приподнятом настроении, и матрос набрался нескромности подумать, что благодетель искренне радуется его выздоровлению. Причем не меньше самого Джати. Хотя это вряд ли, ибо сегодня Джати самый счастливый человек не только на этом сухогрузе, а вообще во всей Индонезии. С рукой все сложилось самым лучшим образом, рука осталась цела, и если в будущем начнет доставлять какие-то беспокойства, то разве лишь перед плохой погодой. А какие могут быть беспокойства, когда на его счету сто тысяч долларов. Целое состояние. Сразу после этого рейса Джати купит небольшой дом за городом, купит новую машину, и откроет свое собственное кафе… Он станет хозяином, станет работать на самого себя, а со временем, когда потверже встанет на ноги, примет на работу сослуживцев. Молодых красивых девушек, благодаря которым от посетителей не будет отбоя.

Джати представлял радужную перспективу, и смотрел на господина Хамбали как на бога, глазами преданными и благодарными. Именно благодаря этому человеку он получил возможность вырваться из нищеты, впереди забрезжил свет, его ждет совсем другая жизнь.

- Как здоровье, Джати? Рука не болит?

У Джати от благодарности увлажнились глаза. Он вспомнил, как этот же вопрос господин Хамбали задавал три дня назад, перед операцией, и так же участливо.

- Спасибо, господин, все хорошо… Не беспокойтесь. Рука побаливает, но совсем немного, можно не обращать внимания.

Господин Хамбали легонько похлопал по правому плечу, прикрытому одеялом.

- Кормят хорошо? Если что надо, скажи, не стесняйся.

- Все хорошо, господин.

Джати испытывал неловкость оттого, что его скромная персона привлекает внимание такого уважаемого человека, и отнимает у господина время. Джати было неудобно еще и потому, что рядом с благодетелем чувствовал себя скованным, боясь сказать лишнее слово, и ожидая услышать что-нибудь нерадостное насчет тех денег. В оставшиеся до порта дни Джати вообще не хотел кого-либо видеть и слышать, кроме двух моряков, один из них приносил еду, второй, согласно указаниям украинского доктора, делал уколы. Строго по графику. С минуты на минуту, кстати, должен появиться. Скорое появление "доктора" добавляло неудобства, Джати не хотелось, чтобы господин присутствовал при "экзекуции", и смотрел на его голую задницу.

- Решил, во что вложить деньги? - полюбопытствовал Хамбали, заставив обладателя денег насторожиться. - Если хочешь, я могу поговорить с руководством о приобретении акций компании. Станешь акционером, совладельцем, сумма ведь приличная. Кроме ежегодных дивидендов с доходов получишь возможность участвовать в собраниях акционеров, влиять на экономическую политику "Удин Сафу", определять ее завтрашний день. Если есть финансовые проблемы, можешь вложить не все сто тысяч, а половину этой суммы, или немного больше. Разумеется, это скажется на твоих дивидендах, но все равно они будут достаточно весомыми, чтобы позволить не думать о хлебе насущном, не перебиваться случайными заработками. Это без преувеличения, это не фантастика, так и будет. Кроме того, я могу посодействовать о направлении тебя на учебу за счет компании, и года через два-три у тебя будет должность, перспектива карьерного роста, свой кабинет, персональный автомобиль с водителем. Представляешь, какая перспектива?

Зардевшийся Джати представлял, но с трудом, слишком уж радужной и неправдоподобной рисовалась картина скорого будущего. Настоящая сказка, главным героем которой надлежит стать простому бедному матросу. Он и на судно то попал чисто случайно, до сих пор не совсем понимая, почему из множества других таких же обездоленных матросов, прозябавших в ожидании места на любом уходящем в море судне, господин Хамбали выбрал именно его. Наверное, господь бог указал своим перстом. Не иначе. Глаза Джати снова увлажнились, если бы не субординация, не граница между ними, сравнимая с пропастью, он протянул бы благодетелю руку. Обе руки, и больную тоже. Но не осмелился, пока еще рано, пока он еще не акционер, не коллега, поэтому не до рукопожатий. Всему свое время.

- Спасибо, господин, - с чувством откликнулся будущий совладелец морской компании. - Я так и сделаю, как вы советуете. Я вложу все деньги в акции "Удина Сафу"…

Рука господина Хамбали по-дружески опустилась на плечо будущего компаньона. В этот момент в каюту вошел врач с небольшим пакетом, и Джати с умилением отметил, что господин при появлении постороннего не убрал руку, и окончательно поверил в свое скорое сказочное перевоплощение. Господин Хамбали вел себя на равных, и руку убрал лишь затем, чтобы не мешать доктору. Посоветовал:

- С решением не спеши, до берега еще есть время, чтобы все хорошенько обдумать.

Джати утвердительно кивнул головой, приготовившись попрощаться. Однако Хамбали почему то не уходил, а молча наблюдал за манипуляциями доктора. Джати тоже скосил глаза на эскулапа, вчерашнего матроса, ставшего доктором по воле случая. Тот уверенным движением распаковал одноразовый шприц, сколол горлышко с ампулы, и также уверенно, со знанием дела, втянул содержимое ампулы в шприц. Ничего нового, ничего необычного, что могло бы привлечь внимание, и потому любопытный взгляд господина выглядел странно.

- Повернись, - распорядился врач. Подождал, когда больной осторожно передвинулся на правый бок, скинул одеяло, и приспустил с пациента трусы. Джати снова пожалел о присутствии господина Хамбали, не желая предстать перед ним в столь беспомощном и несолидном виде.

Еще Джати подумал, что коллега-матрос, переквалифицировавшийся в эскулапы, неплохо набил на нем руку, и уколы делает почти безболезненно. Легкое покалывание, сравнимое с комариным, и все. Если бы не манипуляции с проспиртованным тампоном, вообще можно не заметить инъекции. Через несколько секунд проспиртованный тампон снова коснулся кожи, врач вздернул трусы повыше, поправил одеяло. Вот и все, можно повернуться. Джати осторожно, боясь потревожить руку, повернулся на спину. Странно, движение почему то далось с трудом, тело стало непослушным, отяжелевшим, чужим. И дышать почему то становилось трудней, словно в легкие попало что-то постороннее, перекрыв кислород. Больной попытался прокашляться, однако это не получилось, единственное, что удалось, издать какой-то нечленораздельный звук. Слабый, едва слышный. Джати снова застеснялся своей беспомощности перед господином Хамбали, который по-прежнему не уходил, и все видел. Врач стоял у изголовья, и почему-то не предпринимал никаких действий. Джати хотел повернуть голову, поведать о резком недомогании, однако у него не получилось ни повернуть голову, ни что-то сказать. Он или засыпал, или проваливался в беспамятство. Засыпал, наверное, потому что слышал доносившиеся откуда то издали глухие голоса. Смысла, правда, не разбирал.

- Все, амба, - уверенно сказал врач. - Он на пути в небеса, через полминуты прибудет на место.

И рассмеялся. Господину Хамбали шутка понравилась. Смеяться, правда, не стал. Напомнил:

- Выброси ампулу. За борт, не в ведро, - проследил, когда врач швырнул ампулу в приоткрытый иллюминатор за борт, добавил: - Отправь радиограмму Навасу, пусть снимет все деньги со счета, открытого на этого дурня, и аннулирует счет. Не было никакого счета.

Врач снова кивнул. Хамбали правильно распорядился, у полиции, если она вдруг заинтересуется причинами смерти матроса, не должно появиться никаких вопросов о его сказочном счете на сумму сто тысяч американских долларов. Тем более, открытым перед самым этим рейсом. О матросе не думали, сам виноват, согласившись нанести себе травму, и стать поводом для встречи с украинской базой. Польстился на большие деньги, дурень, и не подумал, что большие деньги просто так не даются. Хорошо хоть умер не даром, а с пользой для дела. С большой пользой.

Врач взял матроса за запястье, подержал немного, коснулся шейной артерии. Ничего не сказал, лишь утвердительно кивнул головой, подтвердив смерть пациента.