Чтобы посетить все населенные пункты области, в названии которых значилось слово Дегтяное или что-то созвучное ему, Быкову и Шмелеву понадобилось трое суток. Рано утром друзья выезжали из Рязани в заранее намеченное селение, и весь световой день общались с местными аборигенами, знакомились с бытом и жизнью современной деревни. Тихая была в деревне жизнь, неспешная, а в некоторых и вовсе вымершая, остановившаяся. Об этом еще на подъезде к околице свидетельствовали поросшие бурьяном поля, брошенные на произвол судьбы дома с заколоченными крест-накрест окнами, а заросшие травой тропинки вызывали грустные мысли о малочисленности жителей. Одни старики и остались, некому топтать тропки. В селах покрупней, как Дегтяное, еще оставалась молодежь, там чувствовалась жизнь - работали магазины, у некоторых домов стояла сельскохозяйственная техника, выдавая фермера или предпринимателя, на лугах паслись коровы, а поля вокруг выглядели ухоженно. Не фонтан, конечно, не сравнить с деревней двадцать лет назад, но хотя бы мрачных мыслей не навевает. И то слава богу. Настораживало, правда, засилье среди аборигенов лиц явно не местной внешности, гостеприимная рязанская глубинка показалась привлекательной для многих жителей бывших союзных республик, если избрали ее своим новым местом жительства. Что ж, природа не терпит пустоты, свято место пусто не бывает, а в нынешней России таких поредевших мест хоть отбавляй. Своих людей, своих рабочих рук уже не хватает. И не только в деревнях, а и в городах. Недаром специалисты заговорили о демографической катастрофе.

Быков обратил внимание на насупленное настроение друга.

- Что насупился? Порулить хочешь? Не переживай, на обратном пути сядешь за руль, а я вздремну.

Шмелев качнул головой в сторону дома, возле которого резвились трое разномастных по росту малышей то ли в узбекской, то ли в казахской одежде, заметил невесело:

- Обратил внимание? Скоро в наших деревнях русской речи не услышишь. Полдеревни проехали, а ни одного подходящего человека, чтобы про Гошу спросить. Не гони сильно, а то промчимся впустую из конца в конец, никого не заметим.

- Не переживай, - снова обнадежил Николай. - Найдем подходящих собеседников, никуда не денутся. Главное, узнать, где тут у них магазин. Вот сейчас и спросим.

У бревенчатого дома девочка лет десяти качалась на качелях. Николай приоткрыл дверцу, спросил громко:

- Девочка, где тут у вас магазин?

Девочка уставилась на машину, и повернулась в сторону крыльца. Из открытой двери показалась пожилая женщина, что-то негромко сказала, и тоже уставилась на машину. Николай тут же переадресовал вопрос ей.

Старушка подошла немного ближе, облокотилась на изгородь.

- На замке он седня. Выходной. Поезжайте, как ехали, через семь верст будет Еголдаево, вот у них магазин работает без выходных. Там все есть, и выпивка, и закуска.

Незнакомцы совету не вняли, и вместо того, чтобы уехать рекомендованным маршрутом, вышли из машины, и шагнули к изгороди. Старушка беспокойства не проявила, парни серьезные, одеты неброско, но аккуратно и на хулиганов не походили. Тех сразу видно, у тех и походка расхлябанная, и тело как на шарнирах. Про морды лучше не говорить. А эти интеллигентные, один даже с папкой. Парни поздоровались почти одновременно, вежливо, окончательно убедив хозяйку в своей благонадежности. Непонятно, правда, зачем спрашивали про магазин. Может, им продавщица нужна, а никакая не выпивка.

Один из парней показал удостоверение, и быстро убрал в карман. Старушка не успела ничего толком разглядеть, даже фотографию, ни прочитать имя-отчество. Знать бы, очки со стола прихватила.

- Мы из милиции, - сказал парень. - Из Рязани. Вы местная, бабушка?

Старушка усмехнулась, обнажив два ряда ровных вставных зубов.

- А какая же? Тут родилась, тут всю жизнь прожила, тут и упокоюсь на веки вечные. А вам какой интерес?

Другого ответа парни не ожидали. Старушка ни внешностью, ни одеждой не походила на городскую жительницу, достаточно было взглянуть на руки, чтобы определить ее деревенское житье-бытье. Такие руки бывают только у сельских тружениц.

- Просьба у нас к вам, - вкрадчиво сказал Быков, взявший на себя инициативу, и выдвинувшись впереди друга. - Нам нужна информация об одном вашем земляке, вы наверняка его знаете. Я потому и спросил, местная ли вы.

Старушка пожала сухонькими плечами, качнула неуверенно головой.

- Не обещаю, мил человек. Ежели нашенский, то должна знать, а ежели приезжий, то не могу сказать. У нас в Дегтяном сейчас больше чужих людей, чем своих, понаехали все кому не лень. Да ладно бы православные, русские, а то не пойми какие. Кто нужен то?

Быков вжикнул молнией папки. Доставать ничего не стал, лишь открыл. Будто желая заинтриговать собеседницу.

- Фамилия Дегтянский, зовут Гоша.

Старушка рассмеялась. Посмотрела на Шмелева, и свое неожиданное веселье пояснила просто и доходчиво:

- У нас тут, мил человек, все дегтянские! И мужики, и бабы. Я тоже дегтянская. А как же иначе, ежели в Дегтяном живем. Гоша, говоришь? Чудное имя, дай бог вспомнить… Нет, не припоминаю.

Николай повернулся к молчавшему доселе Шмелеву. Тот ничего не сказал, лишь невесело вздернул бровями. Да, тяжелый случай. Из первоначально намеченных четырнадцати деревень с нужными названиями в списке оставалось всего три, и если в первый день такие вот неутешительные ответы не доставляли особого сожаления, то сейчас вызывали беспокойство. С такими результатами немудрено остаться на бобах, и завтра на докладе у начальства ничего не останется, как беспомощно разводить руками. Николай безо всякой надежды, больше на всякий случай, для успокоения совести, извлек из папки фотографию Гоши. Старушка повернулась к внучке:

- Ириша, принеси очки. На столе лежат.

Милиционеров в дом не пригласила, не видела, наверное, в этом никакой надобности. В ожидании внучки с очками Шмелев переиначил редкое имя Гоша на более распространенное и простое, спросил:

- А Юра Дегтянский у вас есть? Или Георгий Дегтянский. Или Жора.

Старушка зашевелила губами, перечисляя в памяти всех дегтянских мужиков с названными именами. Качнула головой:

- Нет, таких тоже нет.

- А какие есть? - не отставал Дмитрий, и подсказал: - Этот Гоша бомж, у него ни жилья, ни работы. Слоняется по всей области, перебивается случайными заработками, живет на подаяния. Есть у вас такие гастролеры?

Старушка не удержалась, всплеснула руками, для чего даже отшатнулась от изгороди. И упрекнула:

- Так бы сразу и сказал, что бездомного ищете. Где их ноне нет, мил человек, бездомных то… И у нас тоже есть такой шатун, шляется круглый год, только неделю в году и бывает тут, а все остальное время промышляет неизвестно где. Только наш-то никакой не Гоша и не Жора, а Вася. И не Дегтянский, а Дегтяной.

Друзья оживились. Кажется, появилась зацепка. И не беда, что имя и фамилия разнятся, в конце концов, касимовская свидетельница могла что-то напутать, да и сам гастролер мог представиться кем угодно. Для экстравагантности. Сейчас дело не в имени, а в фотографии. Дай бог, чтобы старушка не подвела, признала односельчанина. Где там девочка пропала, что-то долго очки ищет.

Бабушке нерасторопность внучки тоже пришлась не по душе, и когда наконец-то получила нужный предмет, незлобиво проворчала:

- Тебя только за смертью посылать. Конфеты, что ль, опять лопала? Смотри мне, ежели в обед щи не будешь.

- Нужны мне твои конфеты, - обиделась та, и в отместку заметила: - Очки твои искала. Вечно бросаешь, где попало, а меня винишь потом. На кресле были, а не на столе. В другой раз нарочно сяду на них и раздавлю, будешь тогда знать.

Старушка улыбнулась, строгое предостережение на нее не подействовало, Видимо, не впервые звучало из уст принципиальной внучки. Нацепила очки на нос, взяла фотографию. Едва взглянула, сразу же воскликнула:

- Ну вот, я так и знала! - и торжествующе заметила: - Так бы сразу и сказали, что не знаете точное имя, а то заладили со своими Гошами да Жорами. С панталыку только сбиваете. Он и есть, Вася Дегтяной.

Друзья переглянулись, осмысливая удачу, и пока еще не до конца в нее поверив.

- Вы не ошибаетесь? - вкрадчиво переспросил Дмитрий.

Старушка вместо ответа небрежно вернула фотографию, демонстрируя уверенность.

- Не ошибаюсь, мил человек. Он у нас один такой, без роду-племени. Как ошибиться, ежели сама сколь раз пускала его на ночлег? И когда дед живой был, и когда одна осталась. У кого хошь спросите, ежели мне не верите, любой вам то же самое скажет. Лет четырнадцать уже, поди, прошло, как они тут с женой появились. Строиться затеялись, обживаться стали, да не успели. Не судьба, знать. Полгода не прожили, как жена у него умерла, царствие ей небесное. Вначале то крепился, с домом возился, доделать пытался, а потом взгрустнул, запил, и пошел куролесить. Что значит, без призора остался, без опеки. Мужики с виду такие геройские да удалые, а без нас то ни на что не годны. Мой тоже вон всю жизнь хорохорился, цену себе набивал, а незадолго до смерти покаялся, признался, без тебя, говорит, бабка, давно бы уже спился и сгинул. А за тобой прожил как за каменной стеной, в чистоте да в уходе, по-людски, и детей нарожали, на ноги поставили, и внуков понянчили… Царствие ему небесное.

Старушка перекрестилась. Милиционеры не стали подвергать сомнению мудрое заключение женщины, хранительницы домашнего очага, а Быков совершенно искренне подтвердил:

- Совершенно правильно, бабушка, русская семья испокон веков держится на хозяйке. Где жена с характером, там и в доме порядок, и дети сыты, обуты-одеты, и муж при деле, а не с бутылкой. А где жена на вторых ролях, на мужа уповает, там все наперекосяк.

Дмитрию ничего не оставалось, как согласно кивать головой. И сохранять при этом серьезное выражение. Дипломатичность Николая не осталась безответной, старушка будто в знак благодарности за подтверждение важной роли женщины в семейной жизни, да и в жизни вообще, добавила:

- Они не русские, сынок, они из этого самого… как его… Дай бог памяти…Ну, откуда Гагарина в космос отправляли…

- Из Казахстана? - догадался Николай, вызвав у свидетельницы одобрительный всплеск руками. Еще раз внимательно посмотрел на фотографию, никаких казахских черт в лице не заметил, протянул Дмитрию.

Тот на фотографию глянул мельком, даже не глянул, а просто подержал, и вернул. Оно и понятно, ибо на таком некачественном снимке, к тому же сделанном сбоку, разглядеть в мужике с лопатой казаха или кого другого представлялось занятием малоперспективным. Недаром даже их начальник не заметил такую деталь. А может, заметил, но посчитал незначимой, и неинтересной. Хотя вряд ли. Для подполковника Ковалева в следственно-оперативных делах мелочей не бывает, неспроста же лучший сыщик в области. На волне этой мысли Николай прокрутил в голове все детали, на которые старушка могла бы пролить свет, и которые нельзя упустить, но ничего не придумал. Повернулся к другу. Давай, мол, спрашивай, пока свидетельница проявляет словоохотливость. Дмитрия хватило на один-единственный вопрос. И то слава богу.

- А где у вас сельсовет? Или как он называется.

Старушка махнула рукой.

- Все по-разному называют, кому как проще. Я вот по-старому зову. В соседней деревне, в Еголдаеве. Верст семь будет, я уже сказывала. Раньше у нас свое начальство было, и правление колхоза было, и сельсовет был. Вместе под одной крышей ютились, так вместе и сгорели. Лет тринадцать уже, почитай, прошло. Хотели новый строить, а потом колхоз развалился, все пошло кувырком, какая уж тут стройка. А зачем вам сельсовет?

Старушка не допускала мысли, что у милиционеров могут быть какие-то тайны, или считала, что ее правдивая информация достойна такого же отклика. Дмитрий считал также, а вот информация о пожаре обескуражила. Так все хорошо началось, и так плохо завершилось.

- Хотели уточнить, под каким именем и с какими документами прибыл к вам казах Вася Дегтяной. Были же у него какие-то документы, как думаете?

На этот счет у старушки никакой уверенности не было. Она так и сказала:

- Кто его знает, мил человек. Не знаю, может, и были, но лично я у него никаких бумаг не видела, врать не буду. Может, в том пожаре и сгинули, кто их знает. Мы тут друг у друга никаких справок не спрашиваем, в документы не заглядываем, сказал, что Вася, значит, так и есть. А может, и не Вася вовсе, кто его знает. Нынче всякого люду полно. А вы почему про него спрашиваете то? Аль случилось что? Может, помер давно, аль убили, а мы и знать ничего не знаем? Не чужой ведь, к нам ведь первым делом приткнулся, здесь бы и похоронить надо. Пройдусь по деревне, придумаем что-нибудь всем миром.

Старушка наглядно подтверждала свое происхождение, в сердцах нынешних горожан такого душевного сострадания вряд ли встретишь.

- Не волнуйтесь, бабушка, ничего не случилось, - поспешил успокоить Дмитрий. - Просто мы не знаем, где он сейчас, под каким именем живет, потому и спрашиваем, наводим справки. Такая у нас работа, чтоб о каждом человеке знать. Спасибо вам за помощь, за информацию, теперь незачем спрашивать кого-то еще. Вы нам очень помогли. Одна просьба: о нашем интересе к гражданину Дегтяному никто не должен знать. Договорились?

Старушка чуть обернулась назад, где на качелях неспешно раскачивалась внучка, прислушиваясь к разговору. Слышала, мол, непутевая, каких добрых слов удостаивается твоя старенькая бабушка? А ты очки надумала раздавить.

- Договорились, мил человек. Тут много народу проезжает, мало ли кто про кого спрашивает. Никто не узнает, не переживайте.

В такое верилось с трудом, учитывая жгучий интерес деревенских баб до новостей, но беспокойства не вызывало. Даже если старушка решит подняться в глазах односельчан за счет беседы с рязанскими милиционерами, все равно ничего конкретного не расскажет и не разболтает. Главное, она не знает истинной причины, почему милиция заинтересовалась безвестным Васей Дегтяным. И никогда не догадается, если уж они сами, честно говоря, до сих пор так и не врубились толком в ситуацию.