При разговоре с одесситами в радиорубке кроме радиста находились капитан сухогруза, грузовой помощник и еще двое моряков. Все пятеро жадно ловили каждое слово, особенно последние двое, поскольку именно им надлежало выполнить инструкции одесского доктора, и запеленать-забинтовать травмированного матроса согласно полученным рекомендациям. Все должно быть обставлено натуральным образом, травма должна быть очень серьезной, чтобы операция продлилась не меньше часа, причем исход операции не важен. Исход может быть смертельным, и даже лучше, если так и произойдет. Все пятеро знали, что на борту пока никто не травмирован, что трагический случай с матросом запланирован заранее, причем с согласия самого матроса, и произойдет примерно за полчаса до швартовки с базой. Главное, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы матрос умер до швартовки, ибо мертвому помощь не нужна, и никакой встречи с украинцами не будет. Чтобы исключить подобное развитие событий, разработчики операции решили, что трагедия должна произойти незадолго до встречи с базой, примерно за полчаса.

После разговора с доктором четверка слушателей вслед за капитаном покинула радиорубку. До встречи оставалось чуть больше часа, а за это время они должны тщательно подготовиться, и придать ситуации максимальную реальность и правдивость. Главное, подготовить матроса. И морально, и физически. Этот важный момент курировал грузовой помощник Хамбали, он то и направился через полчаса на нижнюю палубу, в каюту матроса. В коридоре, прежде чем войти, Хамбали оглянулся. Убедившись, что никого нет, без стука открыл дверь.

При его появлении сидевший на стуле мужчина лет сорока быстро встал. Переступил с ноги на ногу, поправил выбившуюся из-под спортивных штанов футболку. Не зная, куда деть руки, спрятал их за спиной. Мужчина явно волновался, это легко угадывалось хотя бы по тому, что движения выглядели беспорядочными, и походили на стремление скрыть свое состояние. Однако это не удавалось, беспокойство хозяина каюты выдавали глаза. Хамбали небрежно махнул рукой в сторону стула.

- Сиди, Джати. Как самочувствие?

Вопрос выглядел излишним, и был задан либо из вежливости, либо просто для начала разговора. Мужчина сел, переместив руки на живот, изобразил наподобие улыбки.

- Нормально, господин.

Вошедший сделал вид, что поверил. Сел напротив, достал из нагрудного кармана просторной рубашки небольшую фляжку. Глянул на стол в поисках стакана, не увидел, протянул фляжку Джати.

- Кубинский ром, взбодрись немного. К тому же поддатое состояние послужит оправданием твоей неосторожности.

Мужчина нетвердыми пальцами отвинтил пробку, припал к горлышку. Для придания бодрости понадобилось пять глотков, примерно половина емкости. Ром подействовал сразу, по крайней мере, пробку Джати завинчивал более уверенно, без дрожи в руках. Господину это понравилось, но фляжку все-таки не оставил, а убрал в карман.

- Швартовка с украинцем через полчаса. Пора в мастерскую, Джати… Мы уже сообщили о твоей травме, уже получили от их доктора необходимые инструкции. В мастерской все приготовлено, циркулярка опробована на макете, так что не бойся, кость останется цела, и рука тоже. Все остальное доктор сделает как надо, на этой базе первоклассный хирург, мы наводили о нем справки. Главное, травма должна быть такой, как обговорили на берегу, и как обрисовали одесситам. Вместе с тобой на борт базы пересядет второй помощник, он немного знает русский язык.

Джати кивнул головой. На левую руку, которой через пять минут надлежит испытать действие безжалостной циркулярки, старался не смотреть, хотя не думать о ней не получалось. Кто знает, чем закончится "несчастный" случай, какими последствиями обернется в будущем. Рука то ладно, дай бог самому живым остаться, а без руки, тем более без левой, можно прожить. Тем более с такими сказочными деньгами, уже перечисленными господином Хамбали на его счет. Принятые вовнутрь живительные граммы рома добавляли смелости, настраивали на оптимистичный лад, и даже то обстоятельство, что перечисленные за спланированный несчастный случай сто тысяч долларов лишали возможности пойти на попятную, настроения не ухудшало, а наоборот, придавало решимости. Хотя ожидавшее самопожертвование отдавало холодком. Успокаивало то, что господин Хамбали все правильно продумал, до мелочей, вначале подал сигнал бедствия, потом заручился согласием украинского судна прийти на помощь, и лишь сейчас Джати должен угодить рукой под циркулярку. Не за полтора часа до операции, ибо за такое время можно истечь кровью, а за полчаса. Господин Хамбали переживает за его жизнь, вот что главное. За полчаса ничего не случится, и на операционный стол Джати ляжет в нормальном состоянии.

Джати встал.

- Я готов, господин…

Господин участливо похлопал матроса по плечу. Подбадривать не стал, указал на дверь:

- Посмотри, нет ли кого в коридоре. Никто не должен видеть, что я был в твоей каюте перед трагедией.

Матрос выглянул в коридор, крутанулся головой влево-вправо, и молча отошел от двери. В коридоре никого не было, никто не мешал господину Хамбали покинуть каюту так же незаметно, как и появиться здесь. Через пять минут в мастерской произойдет трагический случай, о котором несколько человек экипажа уже знают, и уже готовы оказать потерпевшему первую помощь. Согласно рекомендациям доктора украинской рыбопромысловой базы.