Контора Индонезийской судоходной компании "Удин Сайфу" находилась неподалеку от порта, почти в центральной части города, и представляла собой несколько расположенных неподалеку друг от друга респектабельных зданий с не менее респектабельными офисами. Руководство компании к своим сотрудникам относилось с должной заботой, предоставляя для работы все необходимые условия и удобства, назначая приличные оклады, и требуя взамен такой же должной отдачи. Отдача была. Достаточно сказать, что только за прошлый год компания позволила себе заказать два новых сухогруза общим водооизмещением около семидесяти тысяч тонн, приобрести по сходной цене сравнительно свежий белоснежный пассажирский лайнер, и в довершение к этому открыть новую грузопассажирскую линию, заметно потеснив конкурентов. Еще десяток таких продуктивных лет, и "Удин Сайфу" займет лидирующие позиции среди судоходных компаний не только Индонезии, а всей Юго-Восточной Азии.

Столь многообещающая перспектива радовала каждого сотрудника, обещая одним более высокие оклады, другим более высокую пенсию, третьим перспективу личного роста. Радовались все, за исключением коммерческого директора компании господина Гунунга Хамбали, которого заметные успехи не только не радовали, а наоборот тревожили. Это было тем более странно, что господин Хамбали не был консерватором, придерживался передовых методов управления, и прекрасно понимал, что в борьбе с конкурентами непозволительно останавливаться в развитии. Ни в коем случае! Ни на один час, ни на одну минуту, иначе конкуренты отодвинут в сторону, или вообще сомнут. И все же господин Хамбали от радужной перспективы работать в компании с таким светлым будущим никакой радости не испытывал. В планах развития компании коммерческий директор придерживался более скромной тактики, нежели руководство, и однажды даже имел смелость и неосторожность высказать свою точку зрения, напомнить русскую поговорку о нежелательности широко шагать, чтобы не порвать штаны. Напомнил один раз, ибо второго раза не представилось. Коммерческому директору прямо и недвусмысленно указали его истинное место в компании, напомнили о липовой должности, служащей не более чем прикрытием истинной роли и настоящей личности господина с темным прошлым и туманным будущим, и с пугающей вежливостью попросили не совать свой приплюснутый нос в чужие дела. Коротко и ясно. Господин Хамбали совету внял, без указаний сверху никуда не совался, круглую как тыква голову заботами не грузил, и большую часть времени проводил не на фирме, не в комфортабельном офисе, а в собственном загородном коттедже, чередуя тесное общение с сожительницей с солнечными ваннами на лужайке и водными процедурами в бассейне. Иных видов отдыха господин Хамбали не признавал. В шестьдесят два года не до активного отдыха, тем более любвеобильная сожительница отнимает ох как много сил, и создает ох как много проблем. В первую очередь своим российским происхождением, славянской внешностью и, что самое щекотливое, своим прошлым, таким же насыщенным и бурным, как прошлое самого Хамбали. Впрочем, об этом ни слова. Не надо навевать плохие мысли, не надо зацикливаться на проблемах дня завтрашнего, а жить днем сегодняшним. Тем более в сегодняшней реальности проблем хватает, чтобы еще думать о проблемах будущих.

Затрезвонивший телефон подтверждал философский вывод владельца, недвусмысленно свидетельствуя о наличии дел насущных. Хамбали покосился на телефон, определяя абонента, и медленно, с тяжелым предчувствием на душе, поднял трубку. Этого звонка Хамбали ждал с того самого дня, когда рыбопромысловая база "Восток" отошла от причала далекого Ильичевского порта, и, откровенно говоря, немало заплатил бы, чтобы этого звонка не было вообще. По крайней мере, сейчас, на данном этапе, в течение ближайшего месяца. Абонент не должен был звонить, он мог потревожить покой многоуважаемого господина Хамбали лишь в исключительном случае, в неординарной ситуации, и такая ситуация, стало быть, возникла. Вот она, проблема, нарисовалась из ниоткуда, на ровном месте. Накаркал, называется.

Хамбали поднес трубку к уху, такому же круглому как голова, и надрывно закашлялся. Индонезийский климат тоже располагает к простудам. Абонент подождал, пока кашель стих, и на чистом русском языке, без малейшего акцента, поведал:

- Добрый день. Они завели дело, - сказал Никифор. - Они ведут следствие.

В трубке послышался то ли вздох, то ли выдох. Какой на хрен добрый день, если менты завели дело. На несколько секунд установилось молчание. Никифору ничего не оставалось, как изложить полученную информацию полностью.

- Они планируют направить на "Восток" своего человека… Нашли какого-то сыщика в Рязани, говорят, крутой. В оперативных делах почти гений, но для нас самое неприятное то, что в прошлом он моряк. Такой быстро найдет общий язык с экипажем, выведает все, что нужно и не нужно.

Трубка наконец то ожила, донесла до Никифора густой негромкий бас:

- Он уже на судне?

- Нет. Скорее всего, его пришлют на "Восток" вместе с пополнением, сейчас в отделе кадров "Антарктики" готовят пятнадцать человек к отправке самолетом в Находку. "Восток" будет там суток через сорок, за это время менты вполне смогут подготовить для рязанца все документы. Если он согласится, конечно. Вопрос насчет его участия еще в воздухе.

В трубке снова установилась тишина. На этот раз, правда, ненадолго, Никифору не пришлось искать продолжение своим мыслям, чтобы заполнить паузу. Более того, Никифору показалось, что у шефа приободрился голос, видимо, информация пришлась по душе. Оно и неудивительно, ибо любая информация, пусть даже самая негативная и мрачная, многое значит. Недаром еще древние говорили: кто владеет информацией, тот владеет ситуацией.

- Молодец, хорошо поработал, - похвалил шеф. - Контакт с ментом не теряй, подкармливай за любую новость. Как фамилия рязанского сыщика?

- Подполковник Ковалев…

- Ковалев? - перебил собеседник, не сдержав изумления. Или беспокойства, шут его знает, по телефону разве определишь. - Известная личность… Значит, сыскари всерьез всполошились, если привлекли к делу такого спеца. Рязанца надо обязательно взять под наблюдение, надо знать о каждом его шаге, даже если он не пойдет на "Восток". Подумай, кого направить в Рязань. Бабки не жалей, на такое дело бабок не жалко.

Никифор радостно вздернул брови. Это хорошо, что "наверху" не жалеют бабок. Если с умом подойти к общению с полковником, то к ранее оговоренным процентам можно добавить еще некоторую приличную сумму.

- И еще вот что, - продолжала источать трубка. - Посылай людей в Рязань, бери в разработку жену детектива, на всякий случай, если сыщик сильно наступит нам на любимую мозоль.. Не хочет по-хорошему, пусть будет по-плохому. Олеся Буркина, родом из Касимова, есть такой небольшой городок на Рязанщине, несколько часов езды на машине от областного центра. Хороший городок, твоим парням обязательно надо там побывать, и заодно пусть наведут справки о Николае Лыкове, слесаре завода "Цветмет". Одноклассник Буркиной, между прочим. Я должен знать каждый его шаг за последние две недели. Кажется, все. Вопросы?

Никифор пожал плечами. Вроде бы все, больше говорить не о чем. Ах, да, чуть не забыл.

- Он хочет бабки получить сегодня, - речь шла о полковнике, о цене информации. - Все сто пятьдесят штук.

На этот раз шеф с ответом не задержался.

- А в чем проблема? Забыл, где взять деньги? Скажешь, что от моего имени.

Про финансовый источник Никифор не забыл, и про деньги упомянул лишь ради последней фразы. Она прозвучала разрешением получить причитающийся полковнику гонорар. Гонорар немалый, однако начальник Портового районного отдела милиции стоил таких денег, к тому же они сами получили от операции такой куш, в сравнении с которым сто пятьдесят тысяч долларов представляются жалкой каплей. Шеф прав, какие тут могут быть проблемы.

Хамбали хмыкнул еще раз, и, не дождавшись ответа, положил трубку. Да, это был тот самый звонок, которого не должно быть, и о котором не забывал ни на минуту. Значит, одесские оперативники не поверили в случайность гибели водолаза под "Востоком", и взялись за базу всерьез. Это плохо, это большая проблема, требующая незамедлительного решения.

Хамбали прошел к холодильнику, достал баночку холодного пива, вернулся к креслу. Что одесские сыщики могут сделать, что предпринять, что вообще смогут добиться на борту базы? Выявить человека Никифора? Но это нетрудно предотвратить, для этого достаточно прекратить связь с судном, и все кошки будут серы, и у оперов не будет ни одной зацепки, ни одного повода кого-либо заподозрить. Но что даст конспирация, кроме прикрытия человека, если оперативники сразу же по прибытии "Востока" в Находку организуют тщательный осмотр днища, даже, может, ради этого заволокут судно в док? Что будет, если они обнаружат пакеты? Полный кирдык. Вилы в бок. Амба. Группировка потеряет огромные деньги, баснословные, можно сказать, утратит доверие в глазах всемогущих заказчиков, что потребует поиска нового канала доставки и сбыта товара, если, разумеется, в таком канале останется надобность. Наивно предполагать, что украинские следователи остановятся на изъятии пакета, ограничатся своими служебными рамками, и не начнут копать глубже. Вначале вместе с российскими коллегами, а потом и с казахскими. И все, приплыли. Не приведи господи, если эта мрачная перспектива сбудется.

Хамбали вздернул пробку, поднес прохладную банку к губам. Холодный напиток подействовал успокаивающе, навеяв мудрую мысль искать в каждом событии, даже негативном, положительные моменты. После нескольких глотков Хамбали утвердился во мнении, что в звонке такие моменты были, и вскоре воспринимал звонок за обычное предостережение, причем очень своевременное, и даже похвалил далекого абонента. Молодец, грамотно сработал, открыл глаза на разворачивающиеся вокруг "Востока" события, напомнил о необходимости предпринять ответные меры. Правильно говорят: предупрежден - значит, вооружен. Надо думать. А что, собственно говоря, думать, если одесские сыщики оставили один-единственный шанс, вынуждая изъять товар не на промысле, не на якорной стоянке, как планировалось ранее, а на переходе на промысел. Опередить гребаных сыскарей, оставить их с длинным носом, потом пусть осматривают-ощупывают корпус, пусть вылизывают. Хоть в доке, хоть под микроскопом. Вот над чем надо думать.

Хамбали энергично потер руки, и свой кабинет, из окон которого открывался чудный вид на океан, осмотрел без недавнего беспокойства. Все будет в норме, товар будет доставлен в нужное место и в нужное время, все останется в прежнем виде, и шикарная вилла не поменяет владельца. Как ни странно, но пугающая перспектива потерять виллу и остаться ни с чем навеяла новые мысли, на этот раз в отношении себя, любимого, и мысли радужные. Хамбали проявил предусмотрительность, мудрость, можно сказать, когда несколько лет назад подстраховался, и в дополнение к основному источнику дохода отыскал на бескрайних российских просторах еще один "родник", не столь внушительный, правда, но достаточно весомый. Золотой источник, чей всесильный желтый блеск никогда не иссякнет, не потускнеет, и обеспечит безбедную старость. Спокойную старость, поскольку "совладельцем" золотого канала является не кто иная, а любовница-сожительница, россиянка Полина, чья предприимчивость и темперамент сравнимы с тайфуном. Бой-баба.

Хамбали глянул на часы. Шесть вечера, рабочий день в конторе близится к завершению, и в такой час шефа, пожалуй, не стоит тревожить. Шеф во всем любит обстоятельность и конкретность, а у Хамбали всего лишь скудная информация, не подкрепленная никакими соображениями. На аудиенцию к шефу он поедет завтра утром, со свежими мыслями в голове, и с четким, подробным планом в руках.