"Закончилась эпоха, когда сдерживающим
фактором экономического развития были
возможности человека ("незаполненный" мир).
Сегодня человечество вступило в эпоху, когда
сдерживающим фактором становятся природные
ресурсы, которые истощаются все быстрее
и быстрее ("заполненный" мир)".
Герман Дэли

Успех практической реализации идей устойчивого рыболовства определяется в первую очередь соответствующим научным сопровождением. Многие проблемы предполагается решать в рамках новой междисциплинарной области знаний - биоэкономики.

Строго говоря, в самом названии "биоэкономика" нет ничего нового или непонятного для специалистов рыбохозяйственного профиля. Внимание исследователей к биоэкономическим знаниям стало приковываться более тридцати лет назад после Стокгольмской Конференции ООН по окружающей среде (1972 г.). Большой вклад в становление новых знаний внесли отечественные исследователи. Об этом можно судить по библиографическому обзору публикаций по данной проблеме, которые периодически составлялись В. В. Ивченко и Л. С. Шеховцевой (АтлантНИРО) (см.: Проблемы биоэкономики…, 1975; Экономические проблемы…, 1983). Эти знания к началу либеральных реформ еще не приобрели системного характера и больше отвечали реалиям плановой экономики. Но в их рамках обсуждались проблемы стоимостной оценки биоресурсов и направления использования этих оценок на практике.

Так что можно сказать, что в недрах централизованной экономики начал выстраиваться мост для перехода к рыночным условиям. К сожалению, исследования прервались с началом рыночных преобразований, поскольку у государства, ставшего на защиту частных интересов, пропал интерес к тому, что приносит общую пользу.

Вместе с тем после Всемирного Саммита в Рио-де-Жанейро резко возрос интерес к биоэкономическим знаниям. Сегодня им отводится стержневая роль в комплексном обеспечении перехода к устойчивому развитию. Биоэкономические проблемы обсуждаются на семинарах во Всемирном Банке (ВБ), выносились на трибуны Всемирного Саммита по охране окружающей среды в Йоханнесбурге и других международных форумов. Анализ быстро растущего числа публикаций на этот счет позволяет сделать заключение: биоэкономика приобретает принципиально новое звучание. Можно сказать, что речь идет о становлении новой науки, суть и ключевые проблемы которой обсуждаются в настоящей главе.

"Биоэкономика" или экономика использования живых ресурсов является одним из направлений "экологической экономики" или "экоэкономики" ("Ecological Eсоnomics", "Eсо-есоnomics"). С понятием "экоэкономика" связана система производства и потребления, которая находится в состоянии устойчивого равновесия с окружающей средой, иными словами, - такая система производства и потребления, которая сохраняет природные экосистемы в состоянии, соответствующем целям и интересам современного и будущего поколений. Эта наука по-новому квалифицирует предназначение ключевых экономических сил, социальных целей и экологических ограничений. Она призвана интегрировать экономические, социальные и экологические проблемы с целью обеспечения аналитической и концептуальной базы для успешной реализации доктрины устойчивого развития. Поэтому создатели экоэкономики по многим соображениям справедливо рассматривают ее как науку устойчивого развития (Браун, 2003; Charles, 2001; The Ecological…, 1994). После Саммита в Рио-де-Жанейро было создано Международное общество экоэкономики (International Society for Ecological Есоnomics), которое к исходу XX века насчитывало более 1200 членов и имело свои отделения в США, Австралии, Новой Зеландии, Бразилии, Канаде, в большинстве европейских стран, Индии, Китае, а также в России. Задачи общества состоят в том, чтобы сблизить мировоззрение экологов и экономистов в целях реализации концепции устойчивого развития (См. об этом: The International Society for Ecological Economics (www. ecologicaleconomics.org), viewed 31 July 2000).

Выделение биоэкономики в отдельное направление научных знаний в экоэкономике обусловлено тем, что из всех компонентов окружающей среды воздействие человека более всего сказывается на ресурсах флоры и фауны.

В применении к рыболовству можно сказать, что биоэкономика - это наука, нацеленная на создание механизма обеспечения устойчивого равновесия биологических, экономических и социальных факторов при добыче водных биоресурсов, т. е. она систематизирует знания, необходимые для перехода к устойчивому развитию этого вида деятельности.

Экоэкономика принципиально отличается от экономики природопользования (Environmental Eсоnomics), сформировавшейся после Стокгольмской конференции ООН. Хотя термины "Environmental Eсоnomics" и "Ecological Eсоnomics" обычно переводятся как экономика природопользования. Дело в том, что уже ставшая традиционной "Environmental Eсоnomics" базируется на инструментарии неоклассической экономики, механизм которой работает по формуле "загрязнитель - платит". Практическое использование этого механизма показало, что он не способен противостоять дальнейшей деградации окружающей среды, поскольку не может включить в рыночные потоки многие из услуг природы (Под услугами природы или экологическими услугами понимается поток услуг жизнеобеспечения, в число которых наряду с используемыми природными ресурсами входят почвенное плодородие и рыбопродуктивность водоемов, биоразнообразие, генетическая библиотека, природные красоты, способность экосистем к ассимиляции загрязнений и т. д. Если должным образом регулировать и контролировать использование, к примеру, водных экосистем, то они могут бесконечно долго предоставлять человеку транспортные услуги, обеспечивать качественными продуктами питания и питьевой водой, служить естественной средой обитания для водных животных и растений и т.п.). Поэтому природные экосистемы в большей своей части оказались вне зоны рыночной оценки, что не позволяет создать систему самозащиты от истощения по принципам, на которых происходит воспроизводство технических средств и других видов рукотворного капитала.

Предназначение экоэкономики - устранение "провалов рынка", т. е. ситуаций, когда рыночные цены неправильно отражают стоимость экологических товаров и услуг. Новая дисциплина рассматривает экологические услуги как общественно важные товары, строится на максимально возможном стоимостном учете внешних (external) для производства природных факторов. Стержневой задачей ее является интернализация экстерналий, возникающих в процессе использования природных благ, а главной целью - сближение и взаимопроникновение естественнонаучных и экономических знаний и законов. Экоэкономика вносит принципиальные коррективы в общепринятую рыночную доктрину.

Исследования, которые проводятся в рамках экоэкономики (Браун, 2003; Диксон и др., 2000; Charles, 2001; Dasgupta, 2002; Folke, et al., 1994), позволяют сформулировать ключевые проблемы этой области знаний. К ним относятся:

1. Адекватная денежная оценка природного капитала (включая водные биоресурсы, естественные экосистемы и т. д.) и экологических услуг (или услуг экологического жизнеобеспечения), как имеющих потребительскую стоимость, т. е. выставляемых на продажу, так и не имеющих потребительской ценности для человека, а, следовательно, не имеющих и традиционной рыночной оценки.

2. Биоэкономическая корректировка критериев экономического роста и создание условий для принятия экологически выверенных управленческих решений.

3. Оптимизация с экологической, экономической и социальной точек зрения использования природных ресурсов и экологических услуг с целью придания хозяйственной деятельности экологической устойчивости.

4. Поиск методов и оценочных критериев интеграции пересекающихся социальных, экологических и экономических проблем (Crosscutting Challenges или Crosscutting Issues).

5. Уменьшение сложностей выхода в практику некоторых из базовых положений концепции устойчивого развития, включая предосторожные и экосистемные подходы в управлении природопользованием.

6. Формирование институциональных норм и механизмов управления, обеспечивающих выполнение указанных выше целей, а также справедливое распределение в обществе природных благ, как в настоящее время, так и в будущем.

"Владеть миром будет не тот, кто скопил
горы золота, а тот, кому принадлежит земля".
"Русский еженедельник", 1911 г.

В свете современных требований денежная оценка природного капитала, услуг природных экосистем или экологических услуг становится одной из стержневых задач биоэкономики. Необходимость и масштабность адекватной денежной оценки природных богатств в качестве важнейшей составляющей в системе национальных активов может быть лучше понята с привлечением некоторых цифр, которые приведены в таблице 1 (К сожалению, автору удалось получить оценки, разнящиеся во времени примерно на 5 лет (1994-2000 гг.). Кроме того, при расчетах приняты упрощения, а в некоторых и расчетный уровень цифр. Однако их соотношения позволяют сделать примерное представление об общей тенденции, ибо в условиях действующей в мире неоклассической экономической парадигмы вместе с ростом экономики будет адекватно расти и ущерб, причиняемый окружающей среде). Как следует из нее, мировой валовый продукт за вторую половину XX века вырос в 7 раз и достиг 47 трлн. долл. США.

При этом накопленный ущерб окружающей среде в планетарном масштабе, по экспертным оценкам зарубежных исследователей, практически сравнялся с мировым валовым продуктом, т. е. оценивается в сумму порядка 40 трлн. долл. США. За два десятилетия между конференциями ООН по окружающей среде в Стокгольме (1972) и Рио-де-Жанейро (1992) на улучшение состояния окружающей среды мировым сообществом было истрачено 1,3 трлн. долл. США. Это позволило достичь некоторых локальных улучшений, однако глобальное состояние биосферы ухудшилось и эта тенденция сохраняется (Стратегия…, 2002).

Таблица 1. Примерные макроэкономические показатели мировой экономики

Источники: Яковец, 2003; Cookson, 1997; Weizsaecker, 1994.

Сегодня многие исследователи сходятся во мнении, что возврат долгов природе не может быть компенсирован по принятой формуле "загрязнитель - платит". Для этого требуется изменение механизма рыночного ценообразования и налоговых систем. Так, всемирно известный немецкий ученый и политик Э. фон Вайцзекер утверждает, что для приостановки дальнейшей деградации естественных экосистем уровень природоохранных затрат должен быть на порядок выше нынешнего. Но чтобы цены стали "говорить экологическую правду", считает он, потребуется не менее четверти века, а, может быть, и четыре десятилетия (Weizsaecker, 1994). За указанный период должны быть внесены коренные изменения в неолиберальную экономическую доктрину и решен комплекс проблем, далеко выходящих за границы как экономики, так и экологии. Речь идет и о новых мировоззренческих подходах к этике поведения человека, без которых масштабная экологизация экономики, т. е. перевод ее на рельсы устойчивого развития, останется благим пожеланием.

Необходимость учета рыночными ценами реальной стоимости природного капитала и услуг природы уже нашла отражение в политических решениях, в частности, в "Повестке дня XXI века", которая рекомендует перейти к такому ценообразованию, которое способствовало бы достижению целей устойчивого развития, т. е. "чтобы цены соответствующим образом отражали относительную нехватку и полную стоимость ресурсов и способствовали предотвращению ухудшения состояния окружающей среды". Повестка обращает внимание на важность совершенствования методов денежной "оценки важной роли окружающей среды как источника природного капитала" и предлагает всем государствам разработать программы по созданию систем национальных счетов, где бы наряду с результатами промышленной деятельности адекватные стоимостные оценки получили экологические и социальные факторы. Иными словами, в системе национальных богатств должны получить соответствующие оценки не только производственный капитал (здания, сооружения, оборудование, дороги и т. д.), но также человеческий или интеллектуальный капиталы (образование и квалификация), социальный и природный капиталы (см. главу 8, пункты 31, 41, 42 Повестки). Хотя у человечества сегодня нет возможностей для принятия адекватных мер по погашению огромной задолженности природе в планетарном масштабе, уровень этого долга должны знать и общественность, и политики, чтобы далее не наращивать его. Только таким способом можно приостановить растущие тенденции деградации природных экосистем.

Во исполнение решений Конференции ООН в Рио-де-Жанейро Статистическая комиссия ООН уже в 1993 г. разработала международный стандарт для ведения системы национальных счетов (СНС). Благодаря этому, все страны получили возможность единообразно оценивать перечисленные выше капитальные активы, совокупность которых в условиях устойчивой экономики и должна отражать национальный капитал, входящий в национальное богатство. Более того, в СНС предлагается включать не только материальные показатели накопления и имеющегося богатства, но и нематериальные элементы. Объединение последних с традиционной системой национальных счетов позволяет объективно оценить, насколько истощает окружающую среду экономический рост за определенный период времени, а также как этот рост отражается на качестве жизни людей. Такое понимание богатства получило одобрение Экономического и социального совета ООН.

Статистический учет природного капитала в стоимостном выражении завоевывает все большую популярность, поскольку позволяет определить происходящие изменения как при эксплуатации, так и в запасах природных богатств. Всемирный банк, проанализировав информацию из 192 стран (в число которых входит и Россия), составил сводный отчет о стоимости накопленного "человеческого, природного и физического" капитала. По экспертным оценкам, на начало 1994 г. на физический (т. е. рукотворный) капитал (Только эта часть в настоящее время учитывается российской статистикой как национальное богатство.) в мире приходилось 16 % от общей стоимости богатства, на природный капитал - 20 % и человеческий капитал - 64 % (Бухвальд, Нестеров, 1999).

Вместе с тем следует с большой осторожностью относиться к предварительным оценкам ВБ, ибо истинная стоимость природных богатств в них намного занижена. Благодаря этому, строят свое благополучие так называемые страны "золотого миллиарда", вывозящие сырье из стран третьего мира. На самом же деле, утверждает известный американский экономист Дж. Хил, "стоимость капитала природы в большинстве стран значительно превышает стоимость капитала, созданного человеком" (цит. по: Cookson, 1997). Как отмечают другие исследователи, в оценках ВБ не нашли отражения морские биоресурсы, пресные воды, генетическая библиотека и большинство из услуг природных экосистем (Dasgupta, 2002). Ученые из Колумбийской школы бизнеса (Нью-Йорк) подсчитали, что в настоящее время общая стоимость экологических услуг, не учитываемых в ценах на товары, "находится на уровне или выше уровня совокупного валового продукта планеты", и относят эти услуги к разряду задолженности Природе (цит. по: Cookson, 1997).

О том, что эксплуатация природного капитала по бросовым ценам несет все большую угрозу природным экосистемам и социуму, много говорилось с трибун Конференции ООН в Рио-де-Жанейро, решения которой призывают не только к строительству более справедливых отношений в сфере природопользования между странами, но и к созданию механизма интернализации экологических экстерналий.

Речь идет о внесении серьезных корректив в сложившуюся практику экономической оценки природных ресурсов, которая включает три разных направления. Первое связано с установлением ценности природных богатств как капитальных активов в СНС и их налогооблагаемого потенциала (макроэкономика), второе - экономического эффекта от использования природных ресурсов в хозяйственных целях (микроэкономика) и третье - с оценкой ущерба, причиненного природной среде антропогенной деятельностью (микроэкономика - для проектов хозяйственной деятельности, макроэкономика - при оценке суммарного ущерба, причиняемого природному капиталу в национальных границах). В настоящее время названные направления изолированы друг от друга, поскольку при существующей схеме оценки природные ресурсы не введены по полновесной цене в бюджетный круг и сферу производства.

Ситуация в природопользовании являет собой зеркальное отражение основного порока господствующей неоклассической экономики (НКЭ) и наиболее реакционного ее направления - монетаризма. Он заключается в том, что НКЭ, зародившись в конце XIX века, отказалась от раздельного аналитического подхода к производительной триаде "земля-труд-капитал", рекомендованного ее предшественницей - классической политэкономией, и объединила три названные вида реального капитала в виртуальный денежный капитал. Таким способом земля и природные ресурсы были лишены аналитической самостоятельности, а их использование частным бизнесом перестало рассматриваться через призму пользы для общества, т. е. обязательности направления рентных потоков в доход государства (Гэффни и др., 2000). Реальный капитал, обратившись в денежный капитал спекулятивного характера или антикапитал, как его иногда называют (Салицкий, 1997), лишился трудовой накопительной этики и содержания. Наживаемый в результате спекуляции землей и природными ресурсами, неуплаты налогов, валютных и биржевых махинаций антикапитал жаждет все большего обогащения и большей прибыли, получаемых нетрудовыми способами, т. е. стремится к расширенному воспроизводству. Эти мотивы все более становятся движущей силой общества потребления, а поскольку природные и энергетические ресурсы в собственных странах ограничены, интересы устремляются к чужому сырью.

Классическая экономика, некогда представлявшая единую системную науку, с пришествием НКЭ (в середине 70-х XIX века) распалась на две науки: макроэкономику (экономика в целом, т. е. экономика принятия решений государством) и микроэкономику (экономика принятия решений частным бизнесом), цели и задачи которых часто не совпадают. В результате чего макроэкономисты, готовящие важные политические решения, живут в виртуально-финансовом мире и, как правило, плохо понимают то, что происходит в реальном секторе экономики, и наоборот, реальный сектор не особенно заботит проблема общего богатства.

Подобная изолированность методов оценки экологических услуг на макро- и микроуровнях привела к тому, что богатства природы не только перестали восприниматься обществом как ценные капитальные активы в СНС, но и как активы, восстановление которых в производственном процессе должно происходить по типу текущего и капитального ремонта. Ведь когда речь идет о причинении ущерба зданию, производственному механизму или при утрате личных вещей, особых проблем по определению уровня компенсационных претензий не возникает. У природного капитала до сих пор нет адекватного измерителя причиненного вреда. В условиях рыночной экономики, где все и вся имеет свою цену, подобное положение вещей приводит к самоуспокоенности общества относительно истинного размера вреда природной среде от антропогенной деятельности. В силу чего затраты на ее восстановление производятся на недостаточном уровне, а деградировавшие (в терминах основного капитала - физически изношенные) природные экосистемы продолжают интенсивно использоваться. Такая практика неизбежно ведет к их полному разрушению.

Поэтому с учетом того, что эффективное управление природными экосистемами базируется на тех же самых принципах, что делают эффективным использование других капитальных активов, экоэкономика/биоэкономика и стремится сблизить методы оценки природного и рукотворного капиталов, т. е. сегодня речь идет не только о денежной оценке запасов конкретных ресурсов природы в капитализированной форме, но и об оценке потока услуг естественных экосистем, которая позволит формировать затраты на их охрану и восстановление по типу амортизации основных фондов. Этот подход направлен на исключение практики, когда значение услуг экосистемы оценивается только при их утрате и, как правило, по стоимости, не обеспечивающей восстановление утраченных качеств.

Для создания практической возможности погашения долгов природе и устранения сложившегося диспаритета цен на природный и рукотворный капиталы после 1992 г. стали расширяться исследования в совершенно новых направлениях экономики: экономике биоразнообразия, "зеленому" счетоводству ("green accounting") и даже по таким экзотическим для экономистов областям знаний, как экономика экосистем (Бобылев, 1995а; Бобылев, 1995б; Медведева, 1998; Brown, et al., 1993; Costanza, et al., 1997; Daily, et al., 1999).

Можно констатировать как состоявшийся факт, что в биоэкономике все большее применение находят теоретически новые подходы, в основе которых лежит определение общей экономической ценности (total economic value) природных богатств. Согласно этим подходам оцениваются стоимость использования (т. е. потребительская стоимость) и неиспользования природных ресурсов и услуг природы. В последнем случае оценивается стоимость существования природных благ самих по себе, т. е. оцениваются эстетические, этические, генетические свойства, экосистемные связи и иные способы сохранения окружающей среды.

Эти оценки важны не столько с позиций предъявления текущих компенсационных претензий при причинении вреда окружающей среде в их истинном размере (многие предприниматели при нынешнем уровне рыночных цен не в состоянии его оплачивать), сколько для выбора экологически выверенных управленческих решений в долгосрочной перспективе.

При оценке природного капитала допускаются серьезные методологические ошибки. Поэтому следует более подробно остановиться на методологии оценки природных богатств как капитальных активов согласно традиционным методам и вновь формирующейся методологии, направленной на оценку услуг естественных экосистем.

Понятие природный капитал - синоним понятий национальное богатство или национальные активы. В широком смысле под национальным богатством подразумевается "результат постоянно возобновляющегося процесса накопления и использования обществом материальных и духовных результатов труда и эксплуатируемых природных ресурсов для удовлетворения как текущих нужд, так и долговременных потребностей экономического роста" (Бухвальд, Нестеров, 1999: 216). Из этого определения следует, что национальное богатство может постоянно расти в случае перехода текущей формы в накопление, представляющее его капитализированную часть. Но именно эти особенности учета национального богатства часто упускаются из виду теми, кому поручено вести национальное счетоводство.

Вместе с тем идея исчисления национального богатства как совокупности различных видов накопленного капитала зародилась у ряда европейских экономистов более трех веков назад. Первым сделал попытку оценить национальные богатства Англии ирландец Вильям Петти (1623-1689), включив в них все движимое и недвижимое имущество (включая землю, и все связанные с нею ресурсы природы) в динамике.

Он показал, что богатство страны за 40 лет приросло, несмотря на гражданские войны, чуму и иные потрясения (Петти, 1993). Эти знания сто лет спустя систематизировал Адам Смит в "Исследовании о причине богатства народов" (1776 г.). Он, как и следующие за ним поколения экономистов-классиков, считал первопричиной всех богатств землю и природные ресурсы и придавал огромное значение их денежной оценке.

Однако в национальных счетоводствах длительное время с понятием богатства преимущественно связывался рукотворный капитал, который и находил отражение в национальных статистиках. Что касается богатств природы, то интерес к идее их денежной оценки то возобновлялся, то исчезал почти до полного забвения по идеологическим мотивам (как в плановой экономике) из-за неразработанности методологии оценки или отсутствия необходимой информации. Но как бы там ни было, экономическая теория классифицирует два способа оценки национального богатства, включая и богатства природы.

Первый способ оценки рассматривает национальное богатство как совокупность физического (включая денежный), человеческого и природного (как используемого, так и в виде разведанных запасов) капиталов.

Богатство общества может прирастать только в результате эффективного использования всех капитальных активов. Уровень экономической эффективности соотносится с текущими доходами, которые создаются с участием каждого из активов. Поэтому второй способ измерения национального богатства направлен на ежегодную оценку вновь созданного совокупного общественного богатства, которое можно выразить формулой: "вновь созданное богатство = доход на вложенный капитал (корпоративная прибыль) + заработная плата + природная рента". Именно корпоративная прибыль, заработная плата и природная рента определяют налогооблагаемый потенциал капитальных активов и возможный уровень государственных доходов.

СНС предполагает учет всех национальных активов и в текущей, и в капитализированной форме. Перевод природных богатств из текущей формы в капитальный вид производится посредством капитализации (дисконтирования) природной ренты на основе устанавливаемых государством ставок процента (см. раздел 8.2).

Требование капитализации часто игнорируется аналитиками вследствие несовершенства статистической отчетности и методов стоимостной оценки природного и человеческого капиталов, включая приемы их капитализации. Поэтому при стоимостной оценке природного капитала в расчет принимается чаще всего стоимость добытого сырья и корпоративная прибыль от вовлечения природных ресурсов в эксплуатацию, а динамика истощения запасов природного сырья и природная рента, как правило, остаются вне зоны экономического анализа.

Оценка, анализ, прогнозирование роста и изменения структуры национального богатства - важный рабочий инструмент экономической политики любого государства. Возможность применения этого инструмента для решения макроэкономических задач предполагает наличие длительных трендов, которые в динамике количественно и качественно характеризуют каждый из капитальных активов. СНС вводится именно ради создания динамической оценки природного капитала, позволяющей судить как о социально-экономической эффективности его использования, так и о темпах истощения во времени.

В отличие от методов стоимостной оценки таких компонентов природного капитала как земли, леса, месторождения полезных ископаемых, становление которых имеет многовековую историю, идея о необходимости оценки услуг естественных экосистем зародилась не более четверти века назад вместе с концепцией устойчивого развития.

Эта проблема имеет непосредственное отношение и к услугам морских экосистем, поскольку внедрение в практику управления рыболовством экосистемных подходов стало требованием сегодняшнего дня.

Проблема стоимостной оценки услуг экосистем чрезвычайно сложна, но эпоха общения человека с природными экосистемами на основе примитивных представлений закончилась. Настало время учиться жить по законам Природы и принимать хозяйственные решения, исходя из остаточной ассимиляционной емкости природных экосистем. Становление новой научной парадигмы охраны окружающей среды ведется по широкому фронту направлений. Одно из них - методы денежной оценки услуг экосистем, поскольку в условиях рыночной экономики только они позволяют создать надежные механизмы защиты Природы и принимать экологические выверенные управленческие решения. Можно сказать, что уже сложились принципиальные подходы к методам денежной оценки.

Как уже подчеркивалось, природные экосистемы относятся к высоко нелинейным адаптивным системам с многофункциональными связями входящих в них компонентов. Такие особенности делают весьма проблематичной возможность качественного учета изменений экосистем в динамике. В подобных ситуациях наиболее эффективным способом проведения оценок признается моделирование. При этом могут использоваться как модели биоэкологические, которые применяются в научных исследованиях уже много десятилетий (см., например, Петросян, Захаров, 1997), так и биоэкономические.

Как показал в ряде статей лауреат нобелевский премии по экономике Тжаллинг Купманс, математическое моделирование может стать наиболее приемлемым инструментом для анализа суммарной полезности экологических услуг при выборе альтернативных стратегий управления использованием естественных экосистем (см. об этом: Arrow, et al., 1999). Примечательно, что он предлагает направить целевые установки во всех анализируемых альтернативах на обеспечение "социального благополучия/процветания". Если придерживаться рекомендаций Купманса, модель для оценки услуг морских экосистем в самом общем виде может выглядеть следующим образом:

где C (t) - вектор последствий для экосистемы от изменений в стратегиях управления использованием ресурсов и услуг экосистемы. Составляющими стратегий управления в интервале времени t могут быть: устойчивая добыча рыбы; сохранение биоразнообразия и генетической библиотеки; энергия приливных волн; услуги туризму; влияние на климат; способность экосистем самовосстанавливаться после воздействия загрязнений и других антропогенных факторов; транспортные услуги и т. д.

Все последствия от использования услуг объединены в полезность во времени t функцией U. Обычно U - вогнутая функция в предположении, что при заданных условиях общество заинтересовано в получении от морских экосистем максимально допустимого количества полезных услуг, равномерно распределенных по интервалам времени t. W - текущая (т. е. дисконтированная) стоимость будущих потоков услуг.

При этом, согласно Купмансу, коэффициент дисконтирования δ всегда > 0, т. е. имеет некоторое отличие от дисконтирования кредитно-денежных последствий, где δ может быть отрицательным. Такое математическое требование объясняется тем, что при отрицательных значениях коэффициента нельзя произвести выбор последствий с начала расчетного времени в бесконечное будущее. Естественно, что установление норм дисконтирования в данном случае весьма проблематично, поскольку отношение различных поколений к понятию социального благополучия и справедливости будут меняться. Однако требование обеспечения социального процветания в обязательном порядке включает также и требование сохранения естественных экосистем, что даже в бесконечно далеком будущем будет гарантировать условия выживания человека.

Исследователи, предлагающие использовать приемы моделирования при стоимостной оценке услуг экосистем, отдают себе отчет в том, что пока они слабо осведомлены относительно связей в экосистемах с достоверностью, необходимой для обеспечения приемлемых выводов.

В данном случае на большую неопределенность знаний относительно естественных систем накладывается не менее значительная неопределенность в поведении социально-экономических систем. Тем не менее, они видят главную цель формирования методологии подобных оценок в том, чтобы приблизиться к управлению услугами экосистем на принципах управления фирмой, выпускающей множество товаров. Предлагается движение к цели малыми шагами, обретая с каждым шагом новые знания, необходимые для создания научных основ экономической оценки услуг экосистем.

Путь поиска, по мнению ряда ученых (Arrow, et al., 1999; Daily, et al., 1999), можно разделить на три этапа: (1) идентификация услуг экосистем и выбор альтернатив их использования; (2) предсказание последствий по каждой из избранных альтернатив; (3) стоимостная оценка последствий. Первый этап рассматривается как наиболее важный в постановочном плане. Работу по формированию научных основ оценки услуг экосистем следует начинать с систематизации и составления каталога качественных и количественных характеристик услуг, а также определения круга их потребителей.

Для избежания множества ошибочных решений методологического плана и ускорения научного поиска обязательным условием его является обеспечение междисциплинарного подхода с самого начала работы, т. е. совместное участие в поиске экономистов, биологов, экологов, программистов и т. д.

Только после идентификации услуг экосистем, их количественных (физических) измерений и определения направлений альтернативного использования можно перейти к денежным измерителям. При этом целью денежных измерителей в данном случае (по крайней мере, на первом этапе оценочных работ) является не столько включение услуг экосистем в финансовые потоки, сколько выбор правильного экологически выверенного вектора экономического развития, т. е. денежного представления о последствиях неправильно избранной политики, ибо иных оценок в рыночной экономике нет.

Наиболее объективным измерителем услуг экосистем могут стать рыночные цены. К примеру, с их помощью можно оценить вылов биоресурсов. Однако в данном случае даже они не отражают полные общественные издержки производства, поскольку не включают субсидии, направляемые в рыболовство. Но этот вид экстерналий легко учитываем.

Вместе с тем большинство из экологических услуг не имеет рыночных оценок. К примеру, самые важные из них (чистый воздух, сохранение генетической библиотеки, кормовые организмы, ассимиляционные способности экосистем и т. д.) не могут продаваться на рынке, поэтому для них должен быть найден иной способ стоимостной оценки. Уже существуют методы оценки части услуг косвенными путями, например, по принципу альтернативной замены. Но при этом возникают, как минимум, две проблемы: (1) технологические замены, как правило, менее совершенны, надежны и долговечны, чем те услуги, которые поставляет сама Природа; (2) научно обоснованная, экономически эффективная и социально допустимая замена вообще не может быть предложена для многих экологических услуг в необходимом масштабе, к примеру, для глобального регулирования климата.

Однако использование рыночных цен - это не единственное условие для выбора альтернатив. По требованиям устойчивого развития оптимальное решение должно быть основано прежде всего на приоритете учета социальных аспектов, общественная весомость которых, как правило, превышает денежные оценки. Поэтому стоимостные оценки необходимо и можно дополнять качественными оценками неденежного плана. В условиях отсутствия достоверной информации в этих целях все шире используются экспертные и балльные оценки с ранжированием оценочных параметров по приоритетам, определением их весомости и иные приемы. Подобные подходы, к примеру, нашли применение в уже упоминавшемся проекте ЮНЕП (2000-2005 гг.) по глобальной оценке международных вод (UNEP/GIWA), в рамках которого обосновывался долгосрочный прогноз динамики состояния больших морских экосистем в разных регионах с учетом темпов социально-экономического развития (UNEP, 2006).

При переходе к комплексным оценкам услуг экосистем важно не упускать из виду еще одно обстоятельство: идентификация и оценка услуг носит сугубо локальный характер, поскольку полная аналогия в характеристике экосистем и условий их существования в разных регионах мира маловероятна. Поэтому обязательным условием оценок услуг экосистем является избежание шаблонов.

Несмотря на методологические сложности практической реализации методов экономической оценки услуг экосистем, анализ состояния оценочных работ позволяет сделать вывод: возможности их выхода в практику со временем, безусловно, будут расширяться (Более подробно с текущим состоянием научных исследований по экономической оценке услуг экосистем можно познакомиться на веб-сайте Международного института экоэкономики Бейджера в Стокгольме при Шведской королевской академии http://www.beijer.kva.se/, где ежегодно обновляются публикации по этой проблеме.). Однако при этом непременным требованием к принятию управленческих решений всегда будет оставаться необходимость придерживаться предосторожного подхода, базирующегося на представлениях об уровне остаточного незнания. Эти представления, в свою очередь, связаны с совершенствованием знаний о количественном измерении погрешностей оценки и рисков, являющихся неотъемлемой частью исследований по поиску методов использования экосистемных подходов в управлении природопользованием.

Сегодня специалисты, занимающиеся проблемами устойчивого развития, практически не спорят по вопросу необходимости экономической оценки услуг экосистем, поскольку на эти знания уже существует большой социальный заказ. То есть вопрос не в том, продолжать подобные исследования или нет. Вопрос - в организации процесса исследований на междисциплинарном уровне и создании условий для возможности получения максимальных результатов при минимизации затрат на научный поиск.

Что же касается введения проблемы оценочных методов в практику, то, очевидно, длительное время стоимостные оценки услуг экосистем будут служить не столько для целей реальной компенсации ущерба, наносимого естественным экосистемам (у человечества пока нет ни технологий, ни средств для возврата долгов Природе), сколько для выбора экологически выверенных решений на принципах предосторожных подходов. Ибо только денежные измерения могут как у общества, так и у политиков вызвать шок от знания цены последствий неправильно принятых управленческих решений.

Несмотря на то, что главной целью биоэкономических измерений является задача адекватной оценки природных богатств и интернализация экстерналий, не менее важной целью является корректировка параметров экономического роста по критериям устойчивого развития (в приложении 1 приведен примерный перечень критериев устойчивого развития). Корректировка направлена на то, чтобы (1) все принимаемые в обществе политические и управленческие решения были экологически выверены; (2) все решения исходили из необходимости сохранения социального благополучия, т.е. помогали в построении социально ориентированного общества со всеми присущими этому понятию атрибутами и обеспечивали в природопользовании оптимальный баланс критериев социальной справедливости и экономической эффективности.

Для того, чтобы более предметно обсуждать методы биоэкономических измерений в рыболовстве, имеет смысл рассмотреть общепринятые и предлагаемые методы оценки некоторых из критериев устойчивого развития природопользования в целом (Автор останавливается только на сути проблемы и не ставит задачу дать подробный анализ методов биоэкономических измерений. На этот счет уже существует обширная литература. К примеру, достаточно подробную информацию можно получить в работах: Диксон, и др., 2000; Медведева, 1998).

В основе общепринятых методов оценки богатств природы лежит использование данных официальной статистики, фактических рыночных цен и анализ результатов природопользования по принципу "затраты - выгоды (экономическая эффективность)". Эти методы оценки привлекательны тем, что объемные характеристики используемых природных ресурсов, их стоимость в рыночных ценах и затраты на добычу прослеживаются и измеряются официальной статистикой.

Вместе с тем у общепринятых методов оценки экономической эффективности природопользования по принципу "затраты-выгоды" есть и существенные недостатки. Во-первых, в официальной статистике не всегда можно получить данные, необходимые для расчета. Во-вторых, существующие данные зачастую искажены из-за желания природопользователей скрыть истинный уровень доходов. И, в-третьих, с позиций устойчивого развития методы оценки экономической эффективности часто зависят от идеологии лиц, заказывающих или проводящих эти оценки. Суть последнего порока можно пояснить на примере ситуации, сложившейся в рыболовстве.

Сегодня в основе политики рыболовства, как за рубежом, так и в России, преобладают мировоззренческие взгляды крупных судовладельцев или владельцев крупных квот биоресурсов, которые, как правило, руководствуются сиюминутными мотивациями и принимают в качестве измерения экономической эффективности единственный критерий: получение максимальной прибыли от частных инвестиций. Такой подход подразумевает не только поддержание уровня затрат на оплату труда экипажей и других эксплуатационных расходов на наиболее низком уровне, но и полное игнорирование общественных и социальных потребностей.

Однако же, если оценивать рыболовство по критериям устойчивого развития, то существует ряд веских доводов в пользу сохранения и всемерной поддержки традиционного прибрежного (или малого) рыболовства, хотя оно по общей сумме прибыли и уровню рентабельности во многом проигрывает крупному индустриальному рыболовству. Преимущества малого рыболовства выражаются в иных параметрах и результатах, нежели максимизация сиюминутных прибылей или вылова рыбы на единицу промысловых усилий. Разумеется, оценка доходности здесь также важна. Но в данном случае превалирует возможность получения постоянного (пусть даже и не очень высокого) дохода и обеспечения продовольственной безопасности в долгосрочной перспективе.

Кроме того, малое рыболовство на единицу улова расходует намного меньше энергоресурсов и инвестиций. Оно не знает проблемы прилова и выбросов малоценной рыбы, присущей индустриальному рыболовству, т. е. намного эффективнее с экологической точки зрения. Малое рыболовство имеет неоспоримо более высокий социальный статус, поскольку решает проблемы занятости и выживания для десятков миллионов людей, а не для десятков тысяч, как в случаях с супермощным флотом. И, наконец, при пользовании ресурсами общенациональной собственности, какими являются морские биоресурсы, экономическая эффективность и социальная справедливость не являются альтернативами: это две взаимодополняющие части оптимального решения.

Если рассматривать экономическую эффективность рыболовства с точки зрения общества, то под нею понимается удовлетворение потребности населения в морепродуктах, максимизация рентных платежей за пользование биоресурсами, обеспечение занятости и приемлемого уровня доходов для наемного труда в рыболовстве и т. д. Наряду с этим существует не менее важная потребность адекватного измерения экономической эффективности рыбохозяйственного комплекса в целом, а также его роли в региональной экономике. В последнем случае должен оцениваться целый спектр выгод, которые включают не только получение в настоящем и будущем оптимальной прибыли от рыболовства и постоянных доходов региональных бюджетов, но и возможность решения множества социальных задач.

Таким образом, критерии эффективности в каждом конкретном случае отличаются по своей экономической и социальной сути. Поэтому и отечественные, и зарубежные исследователи проблем рыболовства обращают внимание не только на необходимость поиска и законодательного закрепления адекватных измерителей для решения вопросов защиты и восстановления прибрежного рыболовства, но и относят к важнейшим целям биоэкономических исследований совершенствование методов многоаспектных оценок использования биоресурсов (Беляев и др., 2004, Charles, 2001). Они должны строиться на обеспечении оптимального баланса интересов владельцев крупных, средних и малых судов, членов экипажей, прибрежных рыбацких объединений, других представителей единого рыбохозяйственного комплекса и общества в целом.

Далеко не все используемые природные ресурсы, а тем более услуги природных экосистем, могут быть оценены на основе денежных измерителей, т. е. общепринятых методов экономической оценки, в силу отсутствия рыночной информации. Поэтому для устранения этого пробела, а также для создания возможностей перехода к оценке экологических услуг сегодня все шире применяются дополнительные способы оценки. Их условно можно разделить на две группы. К первой группе относятся методы с использованием цен суррогатных рынков, ко второй - методы субъективной оценки.

Методы суррогатных рынков предназначены для косвенной оценки качественных характеристик окружающей среды, которые не имеют самостоятельной рыночной стоимости (к примеру, таких общественных благ, как чистый воздух или чистая вода, живописный пейзаж и т. п.), но которые оказывают влияние на цену рыночных активов, в частности, на цену жилья или земли. В основе метода лежит анализ разницы рыночных цен на недвижимость в местах с разным качеством окружающей среды. Подобный анализ может выявить неявную ценность экологических факторов, не имеющих прямой рыночной цены. Иными словами, разница в ценах на недвижимость, расположенную в экологически разных условиях и местах, заложена в рыночную цену как готовность покупателей дополнительно платить за низкий уровень загрязнения воздуха, водных ресурсов, красивый пейзаж, экологически чистую продукцию и т. д.

В условиях недостатка информации методы суррогатных рынков дополняются методами субъективной оценки. Они предусматривают прямой опрос населения для выявления его реакции на определенную ситуацию, предпочтений и готовности оплачивать использование или сохранение нетронутыми тех объектов природы и экологических услуг, которые плохо поддаются стоимостной оценке.

Методы суррогатных рынков предусматривают также применение аналогий по альтернативным способам производства экологических товаров и услуг, т. е. выявление альтернативной стоимости. Например, когда речь идет об экологических услугах, оказываемых мелководьями, которые являются местами нагула для молоди многих видов рыб, используют информацию о стоимости их искусственного воспроизводства.

Можно сказать, что в данном случае применяются методы оценки восстановительной стоимости, при которых цена биологических ресурсов определяется капитальными затратами на создание их искусственных аналогов в том же объеме и с тем же набором потребительских свойств, что и оцениваемый ресурс природы в естественных условиях.

Иными словами, оценка биоресурсов и экологических услуг с применением методов восстановительной стоимости предполагает измерение затрат, которые бы пришлось израсходовать обществу, чтобы полностью возместить исчезновение данных ресурсов из использования в хозяйственных целях или в целях жизнеобеспечения экосистем.

Аналогичные принципы предусмотрены и действующими в России методиками исчисления ущерба, причиняемого рыбным запасам антропогенной деятельностью. Однако, как отмечают исследователи, заложенные в них методы не универсальны и содержат различные способы оценки ущерба и сроков проведения компенсационных мероприятий (Краев и др., 2004). К тому же они не нацелены на учет экосистемных подходов.

Перечисленные выше методы ориентированы преимущественно на проведение экономических оценок по конкретным проектам, т. е. работают в рамках микроэкономики. Тогда как экономическая оценка природного капитала и окружающей среды во многом связана с макроэкономическими измерениями по критериям устойчивого развития. На этот счет к Всемирному Саммиту в Йоханнесбурге (2002) было подготовлено много аналитических докладов и публикаций. В них приводятся убедительные свидетельства того, что рекомендованные МВФ макроэкономические показатели оценки состояния экономики - темпы роста валового внутреннего продукта (ВВП), снижение инфляции, увеличение золотовалютных резервов, бездефицитный бюджет и т. п. - не соответствуют критериям устойчивого развития. Причина заключается в том, что действующая статистика констатирует лишь рост ВВП и его прямой производной - чистого внутреннего продукта (который равен ВВП за вычетом потребления/амортизации производственного капитала) и совсем не принимает во внимание амортизацию природного капитала (его реальное истощение). Иными словами, она не фиксирует истинные размеры разрушения природного капитала и снижения в динамике уровня ежегодного дохода от его использования. К примеру, многие природные ресурсы (как возобновляемые, так и невозобновляемые) находят отражение в системе национальных счетов (СНС) только после того, как они добыты и проданы, т. е. превращены из запасов (основного природного капитала) в производственные ресурсы (оборотный капитал). При этом львиная доля затрат, необходимых для сохранения окружающей среды, в национальных счетоводствах получает нулевую оценку.

Такой подход опасен тем, что страна может проводить добычу потенциально возобновляемых ресурсов, таких, как леса, водные биоресурсы и т. д., но делать это экологически опасными (невозобновляемыми) способами, что обеспечивает до определенного времени быстрый рост. Однако ресурсная база постепенно разрушается, что, в конечном итоге, уменьшает ежегодный доход от возобновляемого природного капитала. Поэтому в случае с лесами и водными биоресурсами речь идет не только об экономическом измерении запасов с позиций ежегодной добычи (к примеру, ОДУ), но и капитализации той части запасов, которые обеспечивают устойчивый процесс добычи и переэксплуатация которых ведет к истощению экосистемы в целом.

Наряду с неправильным отражением использования природного капитала рост ВВП никоим образом не корреспондируется с ростом социального благополучия людей (продолжительность жизни; состояние здоровья; качество питания, медицинского обслуживания и образования; реальные доходы населения; рост преступности и коррупции и т. д.) и другими критериями устойчивого развития (см. приложение 1).

Подобное положение вещей приводит к нерациональному с позиций общественного развития использованию ресурсов природы, а само явление получило название "провалы политики" ("policy failures").

Для устранения "провалов политики" в сфере природопользования и оценки воздействий на природные экосистемы в масштабах всей экономики все бoльшую популярность завоевывают методы ведения так называемых "сателлитных счетов", предназначенных для учета природных ресурсов, а также методы линейного программирования. Названные методы рассматриваются как потенциально применимые не только для оценки воздействий экономического роста на окружающую среду, но и для оценки социального благополучия. Их предлагается объединить с системой национальных счетов, что позволит составить более объективную картину для оценки эффективности использования природного и социального капиталов, привлекаемых для обеспечения экономического роста за конкретный период времени.

Методы ведения "сателлитных счетов" предназначены для создания возможности постепенного перехода к "зеленому" измерению экономического роста и национального дохода. Они предусматривают формирование параллельно с СНС "сателлитных счетов" двух базовых типов: (1) ресурсных и экологических и (2) интегрированных (Диксон и др., 2000).

Счета первого типа предназначены для учета ресурсов, не имеющих денежного выражения. Их цель - предоставление дополнительной информации для оценки природных благ и экологических услуг по физическим показателям и иным неденежным характерстикам, т. е. по сути они во многом схожи с кадастрами природных ресурсов. На современном этапе ставится задача сконцентрировать в рамках ресурсных счетов дополнительную информацию об экологических услугах, которая по мере накопления знаний может пригодиться для более качественных и даже стоимостных оценок. Экологические или ресурсные счета пока не вносят изменения в СНС. Вместе с тем они имеют четкую связь с последними через межотраслевой баланс, определяют запасы и движение природных ресурсов и могут использоваться для подготовки природоохранных управленческих решений.

Второй тип "сателлитных счетов" носит название системы интегрированных экологических и экономических национальных счетов (a System for Integrated Environmental and Economic Accounting). В 1993 г. эта система получила поддержку Статистической комиссии ООН. Интегрированные счета можно рассматривать как попытку измерить состояние окружающей среды в денежном выражении с позиций устойчивого развития. Наряду с интегрированными счетами предлагается также использование критериев истинных сбережений (genuine savings) (Hamilton, 2000) и истинных инвестиций (genuine investment) (Dasgupta, 2002). Они представляют собой суммарные внутренние сбережения/инвестиции за вычетом амортизации рукотворного капитала, ущерба от истощения запасов природных ресурсов и деградации окружающей среды.

Считается, что использование на практике методов оценки истинных сбережений и истинных инвестиций позволит более объективно отразить реальное положение дел по сравнению с оценкой состояния экономики по показателям ВВП и даже росту среднедушевого дохода. Последние часто вводят в заблуждение, поскольку качественные изменения естественного или человеческого капитала ими игнорируются. Вместе с тем, национальное богатство - это показатель суммарных накоплений от использования всех национальных активов, т. е. физического, трудового, природного и социального капиталов. Заключение о том, выросло оно или нет, можно сделать только с применением адекватных денежных измерителей всех составляющих богатства. При этом если какая-то часть национальных активов уменьшилась, но при этом произошло компенсирующее накопление других активов, то при интегрированной оценке совокупное богатство общества может вырасти. Тогда как оценки роста общественного богатства только по ВВП подтверждают экономический рост даже в тех случаях, когда оно сокращается.

К примеру, начиная с 1999 г., официальная российская статистика констатирует тенденцию роста ВВП, и на Саммите в Йоханнесбурге власти заверили мировую общественность, что Россия "уверенно становится на путь устойчивого развития" (цит. по: Бобылев, 2004). Вместе с тем экспертные оценки экономического роста на основе истинных (т. е. экологически и социально сбалансированных) внутренних сбережений свидетельствуют о том, что этого пока не произошло. Более того, вектор развития за последние годы имел не положительное, а отрицательное направление (там же). Это обусловлено тем, что рост российской экономики вызван не столько увеличением масштабов реального производства, сколько благоприятными ценами на нефть на мировом рынке. Кроме того, он происходил на фоне дальнейшего обесценивания человеческого и природного капиталов.

За годы рыночных реформ истощились запасы наиболее ценных объектов рыбного промысла, снизилось качество водных ресурсов, вырублены леса вблизи транспортных магистралей, уменьшились объемы работ по восстановлению ресурсов живой природы, ухудшились условия добычи сырья, сократились масштабы геологоразведочных работ и освоения новых месторождений. Устаревающие технологии по заниженным ценам поглощают в громадных объемах первичные ресурсы, т. е. экономика становится все более ресурсорасточительной, тогда как о движении в направлении устойчивого развития свидетельствуют факты ресурсосбережения и эффективного использования всех национальных активов.

При проведении биоэкономических исследований в рыболовстве в принципе также могут использоваться интегрированные методы оценки. Однако традиционная система рыболовства сама по себе чрезвычайно сложна в управлении и связана с необходимостью привлечения и анализа огромных информационных массивов. Биоэкономический же анализ предполагает использование гораздо большего числа компонентов, характеризующих динамику системы рыболовства. Поэтому принятию выверенных управленческих решений может способствовать использование приемов моделирования и линейного программирования, которые в последние годы все шире распространяются в системах управления ограниченными природными ресурсами, включая систему рыболовства.

Табл. 2 дает примерное представление о том, какие оценочные параметры привлекаются для этих целей. Ретроспективный анализ каждого отдельного компонента системы рыболовства сам по себе достаточно трудоемок. Однако для оценки устойчивости системы рыболовства в целом требуется установление взаимосвязи и взаимовлияния указанных компонентов в динамике. Можно, к примеру, проиллюстрировать, какие ошибки обычно возникают при анализе и прогнозе динамики капитала в случаях игнорирования принципа предосторожности и необходимости интегрированных подходов к управленческим решениям.

Таблица 2. Примерная структура составляющих компонентов биоэкономического анализа рыболовства

Известно, что проблема перекапитализации флота и избыточных промысловых мощностей сегодня считается главной причиной перелова и истощения запасов. При перелове принимается логическое решение по введению запрета на промысел там, где запасы биоресурсов катастрофически уменьшились. Казалось бы, одновременно с запретом следовало бы принять меры к выводу излишних промысловых мощностей и ограничению ввода судов после снятия запрета. Однако если введение запрета оказывается успешным, за этим на практике, как правило, принимается ряд неправильных решений, последовательность и результаты которых показаны на следующей схеме.

Причина происходящего кроется в том, что политики, как и рыбаки, в своих действиях руководствуются сиюминутными соображениями и не желают отягощать себя ношей ответственности перед будущими поколениями. К примеру, подобная схема принятия решений была реализована на тресковом промысле в Северной Атлантике, где запасы трески резко сократились в начале 1970-ых после очень высоких уловов в течение целого ряда лет. Рост уловов сопровождался совершенствованием технологии промысла и беспрецедентным ростом промысловых нагрузок. После ограничительных мер на промысел произошло восстановление запасов. Однако в 1980-ых повторилась цепь описанных событий и вновь запасы трески были подорваны (Charles, 2001).

Разумеется, политиков к принятию подобных решений подталкивает то обстоятельство, что выведение из оборота излишних судов подразумевает обратимость инвестиций, т. е. возможность продажи промысловых судов, в результате которой их владельцы должны получить приемлемую цену, а рыбаки - покинуть промысел. Однако выполнить это требование трудно, ибо промысловый флот специализирован и имеет мало возможностей для альтернативного использования. Иными словами, в данном случае инвестиции плохо обратимы. К тому же возникают проблемы с трудоустройством лишних рыбаков, что сделать не всегда просто, т. к. необходимо выплачивать пособия по безработице. Поэтому, хотя ряд государств (Канада, Норвегия) предпринимает меры по выкупу у рыбаков лишних мощностей, чаще всего политики и управленцы идут по наиболее легкому пути: закрывают глаза на перелов, и описанная выше картина повторяется.

В рассмотренных случаях негативное влияние на запасы трески вместе с перекапитализацией флота оказала и природная цикличность. Однако это не может стать аргументом для оправдания ошибок политиков, которые при недостаточности научных знаний о влиянии природных факторов на уровень запасов рыбы в своих решениях должны руководствоваться предосторожным подходом, т. е. всегда принимать решения в пользу сохранения запасов биоресурсов.

Вместе с тем, как отмечают исследователи из разных стран, несмотря на рост ресурсных ограничений, во многих бассейнах мирового рыболовства процесс согласования ОДУ все больше приобретает политическую и экономическую подоплеку при игнорировании рекомендаций ученых и требований предосторожности. Рис. 7 иллюстрирует, как в результате давления рыбного лобби в бассейне Баренцева моря ежегодно завышаются ОДУ арктической трески. Превышение рекомендованных наукой ОДУ происходит на фоне негативного тренда сохранения депрессивного состояния нерестового запаса трески, который уменьшился за последнее десятилетие в три раза. По мнению норвежских ихтиологов, величины согласованных ОДУ трески после 1998 г., как правило, на 50-100 % превышают научно обоснованные объемы (400 тыс. т против 110-260 тыс. т) (UNEP, 2004).

Рис.7. ОДУ северо-восточной арктической трески в Баренцевом море: научно-рекомендованный и согласованный уровни 1995-2003 гг., тыс.т.

Как уже было сказано, при биоэкономических оценках к анализу приходится привлекать значительные базы данных, содержащие разноплановые и разнокачественные показатели, методы анализа которых также относятся к разным областям знаний. В ситуациях, сопряженных с большим числом переменных и с необходимостью выбора альтернативы, наиболее удобным средством для принятия управленческих решений являются приемы моделирования и математического программирования. Они позволяют сделать оптимальный выбор при наличии множества аналитических параметров и ограничений.

Как отмечают академик РАН К. Я. Кондратьев и профессор В.Ф. Крапивин, "когда коммерческое отношение к биосфере стало определяющей стратегией человечества и когда стал виден экологический тупик, информационный ресурс поднялся на шкале значимости до близких к предельным значениям" (Крапивин, Кондратьев, 2002: 83). Поэтому, утверждают ученые, анализ разнокачественных данных возможен только при использовании математических моделей различного типа (балансовых, оптимизационных, эволюционных, статистических и т. д.)

"Большинство из них, - считают они, - ориентировано на теоретическое осмысление живых систем высокого уровня с использованием имеющихся знаний, и лишь малая часть нацелена на первые шаги к объективной оценке современной глобальной экологической ситуации" (там же: 88-90).

Моделирование уже нашло применение и при биоэкономическом анализе рыболовства. Возможный диапазон его использования обстоятельно проанализирован А. Родригесом (Rodrigues, 1990), который показал, что модели позволяют представить реальный мир в форме, которая легко воспринимается. Они могут быть достаточно простыми, выражены устно, т. е. словами, с использованием иллюстраций, схем и графиков, физических или масштабных моделей. Модели помогают лучше понять поведение рыбаков и составить прогноз реагирования рыбаков на те или иные нормы рыболовства. К примеру, реакция на ограничение числа промысловых судов обычно выражается в виде роста вложений в каждое индивидуальное судно, тогда как попытки ограничения длины судов ведут к росту мощностей за счет изменения их параметров (типа ширины или мощности двигателя).

В более сложных ситуациях, когда целью биоэкономического анализа становится выбор альтернативных политик на перспективу, неоценимую помощь могут оказать математическое моделирование и методы линейного программирования. Но в любом случае основное назначение моделирования - избежать реализации на практике масштабных и плохо выверенных проектов и политик. Переход к сложным моделям, как правило, должен начинаться с устного обсуждения целей и ожидаемых результатов моделирования и отображения их на графиках.

Научные основы рыболовства базируются на результатах множества исследований по динамике уловов, капитала, инвестиций и доходов, связанных с состоянием естественной базы (биомассой) и промысловыми усилиями, т. е. по биоэкономической динамике. Они иногда принципиально различаются по подходам и методам анализа. Однако, как правило, при конструировании биоэкономических систем в рыболовстве прибегают к графикам, предложенным полвека назад К. Гордоном и М. Шефером (оба США), которые с помощью графического моделирования смогли объединить биологические (динамика численности популяции) и экономические факторы. В теории эти графики носят название авторов и отражают проблему неистощительной эксплуатации биоресурсов, в основе которой лежит идея обеспечения устойчивого улова (sustainable yield). Можно сказать, что именно с графиков Гордона - Шефера и началось биоэкономическое моделирование (Gordon, 1954; Schaefer, 1954, 1957).

Строго говоря, первоначальным предназначением этих графиков было стремление доказать неизбежность перелова в условиях открытого доступа к биоресурсам Мирового океана. Но время показало: мало что изменилось и после передачи 200-мильных зон под национальную юрисдикцию, за которой последовало введение прибрежными государствами разного рода ограничений на промысел, оказавшимися слабым препятствием на пути "искателей" сиюминутных доходов. Поэтому ставшие классическими графики Гордона - Шефера продолжают применяться для характеристики экономических и иных причин перелова и при режиме регламентированного доступа.

Для иллюстрации возможности применения этих графиков при биоэкономическом анализе можно использовать наиболее распространенный график, отражающий факт, что промысел с постоянным ежегодным уровнем промысловых усилий, повторяющихся в бесконечности, обеспечивает некоторый устойчивый улов (рис. 8). График крайне упрощен. Он учитывает только один объект промысла и связанные с ним промысловые усилия, не принимает во внимание погрешности и статическое равновесие. Однако он весьма полезен для демонстрации сути графического моделирования. Для простоты принимаются и другие допущения, в частности, что доход, полученный рыбаками, равен рыночной стоимости улова, а затраты на промысел пропорциональны суммарным промысловым усилиям (больше усилий - больше улов - больше издержек).

Общий доход от рыболовства находится внутри U-образной кривой, он выражается промысловой биомассой или количеством выловленной рыбы в стоимостном выражении. Прямая линия показывает затраты на промысел, а постепенно снижающаяся кривая промысловой биомассы - уровень ее устойчивости при уровне промысловых усилий, заданных в зависимости от преследуемых целей.

Среди прочих допущений принимается, что любая комбинация усилий и улова, находящихся внутри U-образной кривой, устойчива биологически. Количество биомассы в точке E характеризует полное истощение запаса вылавливаемого вида, после чего начинается его вымирание.

Набор принятых допущений предполагает, что задача получения устойчивых уловов совместима с выбором альтернативных стратегий промысла, обеспечивающих выполнение заданных целей.

Поскольку на графике представлены не только динамика биомассы и промысловых усилий, но также улов в рыночных ценах и полные совокупные издержки на промысел ("цена" производства), то, можно сказать, что он отражает функциональную зависимость промысловых усилий с максимизацией ежегодного уровня уловов (выполнение продовольственной программы) MSY, максимизацией занятости рыбаков ОАЕ и максимизацией экономических доходов, включая ренту, MEY.

Максимизация тех или иных параметров промысла зависит от заданных целей математического программирования. Следует отметить, что в более сложных биосоциоэкономических моделях может ставиться цель получения так называемого социального устойчивого улова (OSY), что предусматривает максимизацию сочетания разных социально-экономических ценностей, включающих занятость, ренту и т. д.

Рис.8. Функциональная зависимость уровней промысловых усилий и стратегических целей оптимизационного моделирования на графике Гордона-Шефера

Условные обозначения целей биоэкономической оптимизации:
OAE - максимизация занятости рыбаков (при условии: "цена" производства = рыночной стоимости улова);
MSY - максимизация ежегодного уровня уловов (обеспечение населения морепродуктами на оптимальном уровне);
MEY - максимизация экономических доходов, включая ренту.
Примечание: 0 < E_MEY < E_MSY < E_OAE < E (перелов)

Рассматриваемый график отражает уровни промысловых усилий, соответствующие четырем целям оптимизации, включая нулевое усилие - запрет на промысел. При этом видно, что уровень биомассы снижается вместе с ростом уровня усилий и разных целей оптимизации 0 < E_MEY < E_MSY < E_OAE < E (вымирание). К примеру, цель максимизации доходов от рыболовства характеризует промысел в точке E , где можно максимизировать также и рентные платежи. Но если в экономике существует очень высокий уровень безработицы и рыбакам невозможно найти место для работы вне рыболовства, т. е. существует нулевая "цена шанса" для труда, то в этом случае предпочтителен промысел с более высоким уровнем промысловых нагрузок, т. е. он перемещается в точку E_OAE .

На следующем графике (рис. 9) усилена финансовая линия. Этот график лучше отражает и экономические, и биологические аспекты рыболовства, поэтому имеет гораздо больше оснований называться биоэкономическим графиком по сравнению с предыдущим. При построении графика принимаются постоянными: цена реализации единицы улова p и общий устойчивый доход TR, полученный от реализации выловленного за год улова Y (т. е. доход TR = pY). Этот доход отражает пространство, ограниченное кривой TR. Затраты владельцев судна включают не только фактические издержки (типа топлива и оплаты труда), но также и полные (совокупные) издержки промысла, т. е. амортизацию и среднеотраслевую норму прибыли, что необходимо знать при направлении инвестиций на промысел.

В целях экономизации промысловых усилий вводится понятие себестоимость единицы промысловых усилий с. К примеру, она может быть равна себестоимости единицы улова для среднего судна за день промысла. Тогда при уровне усилия, равном E, полные издержки на промысел TC = cE.

То есть и TR, и TC - это функции промыслового усилия E. При росте промысловых усилий полные издержки TC увеличиваются линейно, а кривая TR соответствует кривой доходности, которая вначале возрастает, а затем падает. Фактически, можно записать, что TR = pY (E).