Как я ловила рыбу в Тихом океане [Часть 1]

Попасть на рыболовецкий траулер человеку с улицы невозможно, нужно обладать хоть какой-то морской специальностью. Поэтому в судовой лист меня вписали как матрос-дневальный Варсегова. А в самом рейде даже обязали выполнять крайне важную задачу. О ней, впрочем, я расскажу позже. Пока объясню, зачем я вообще пошла в море, рискуя драгоценным здоровьем.

Недавно председатель Совета Федерации России Валентина Матвиенко заволновалась – что в стране с рыбой происходит?

- Если посмотреть, прилавки магазинов не радуют рыбным разнообразием. А цены на рыбу достаточно высокие, что делает ее недоступной для большой части наших граждан, – возмутилась спикер Совфеда. - Горбуша с сентября 2023 года подорожала с 152 рублей до 270 рублей за килограмм на Дальнем Востоке, а стоимость филе трески достигает 2000 рублей за килограмм.

Признаться, я, как и наша власть, тоже в шоке. Мыслимое ли дело, красная икра в этом году бьет рекорды – более 10 тысяч рублей за кило. За ней и рыба подрастает в цене.

Вот вам элементарный пример. В феврале, будучи на камчатском рынке, я видела цены на килограмм слабосоленой чавычи по 1600 рэ, нерки – 1500, а в октябре уже 2000 и 2100 соответственно. И это на Камчатке, где рыба всегда намного дешевле, чем в центральной России. Местные продавцы разводят руками – нынешний год совсем не рыбный. Отсюда и цены, ведь спрос-то не падает, а наоборот. В России, по данным Всероссийской ассоциации рыбохозяйственных предприятий и экспортеров (ВАРПЭ), растет потребление рыбы (+2% за 2023 год) – 22 кг в год на человека, мы уже почти догнали США (22,7 кг) и перегнали Европу (21,7 кг). А самообеспеченность рыбой у нас в стране очень высокая – почти 163%.

Пусть так. Но все равно не пойму, почему на Дальнем Востоке филе минтая продается по 230 рублей за кг, а в Москве – 700-800 рублей и выше? Ответ на этот вопрос я и отправилась искать в море.

ВОТ ТЕБЕ, БАБУШКА, И НЕРЫБНЫЙ ГОД

Так называют год, когда улов красной рыбы падает. В нынешнем сезоне объемы добычи сократились в разы. Например, рыболовецкий колхоз им. Ленина на Камчатке этим летом выловил всего 3500 тонн лососевых, тогда как в прошлом году было 15 тысяч.

В нерыбный год особенно страдают медведи. Вот уж кому никак не удается наесть бока на зиму. А на Камчатке ныне и с ягодами худо. Неурожай в лесу. Посему мишки идут к людям. Таежные «бомжи» побираются по помойкам, заходят в гаражи, задирают собак в частных домах. Моя первая ночь на Камчатке выдалась тревожной. Часа в три ночи псы во дворах заголосили во всю мощь, словно чуя беду. Лай длился около часа. Наутро спросила администратора отеля – мол, что это было. «Медведь, видимо, заходил. Лес-то рядом». Жуть!

…Ловить рыбу на Камчатку я приехала в тот самый колхоз им. Ленина. В этом году ему исполнилось 95 лет. Образовался еще на заре советской власти как рыболовецкая артель в Авачинской бухте. Сегодня это современное передовое предприятие с годовым оборотом 13-14 млрд рублей. Один из форпостов рыбной отрасли Дальнего Востока.

Председатель Сергей Тарусов руководит колхозом с 2009 года. Пришел сюда еще 40 лет назад простым матросом. Прекрасно помнит тяжелые 90-е: когда колхозу с трудом удавалось остаться в прямом смысле на плаву - сохранить флот, штат, хотя денег не было ни на ремонты судов, ни на зарплаты; и как с 2000-х годов стало все налаживаться.

- Порядок в стране появился, - говорит Тарусов. – Примерно с 2010-го начали развиваться. Сначала строили флот за границей, а в последние годы создаем свои суда. Комфортные, современные.

На одном из таковых мне и предстояло отправиться в море. Знакомьтесь, траулер-сейнер «Василий Каплюк». Был построен на судостроительном заводе «Янтарь» в Калининграде и спущен на воду в конце 2020 года. О Василии Михайловиче Каплюке, в честь которого было названо судно, в колхозе с безмерным уважением говорят: «Великий был человек». Справедливый, толковый, глобально мыслящий. По молодости приехал из Донецка на Камчатку, вырос от матроса до руководителя морского рыбного порта. А после выхода на пенсию стал, говоря по-современному, одним из топ-менеджеров колхоза. В 2020 году Каплюка не стало, и имя его увековечили на траулере.

БОЛЕЗНЬ ПРИШЛА И УШЛА ВНЕЗАПНО

Больше всего я боялась морской болезни. Советовалась с бывалыми моряками. Муж, три года служивший подводником, убеждал, что потерпеть придется часа четыре. Бывший капитан, ныне директор колхозного рыбзавода Евгений Садовников уверял, что может мутить сутки, а то и больше. Председатель Сергей Тарусов вовсе пытался отговорить от этой авантюры – мол, вам для репортажа экипаж все расскажет в красках, зачем мучиться. Тем более циклоны идут одним за другим. Волна в океане высокая… Но меня было уже не остановить.

Чуть отвлекусь. Промысловый лов рыбы – целая наука. Колхоз добывает минтай, треску, иваси, селедку, лососевые и т.д. Для каждого вида Росрыболовство совместно с учеными определяет сезон и места вылова. Соответственно, у рыбодобытчиков четко определены границы промысловых участков и время. Например, в октябре минтай можно брать в Беринговом море, в ноябре – в Охотском, в марте – в районе Курил.

Лов лову тоже рознь. Есть суда, уходящие в рейд на 4-5 месяцев. Они добывают рыбу, тут же ее перерабатывают – разделывают, морозят - и перегружают на контейнеровозы, доставляющие продукцию в порт Владивостока. А такие суда, как наш «Василий Каплюк», предназначен для прибрежного лова. Его задача - поймать 500 тонн минтая за сутки и доставить улов на рыбзавод. Меньше невыгодно, топливо ныне бьет по карману.

На словах все просто: поймали, привезли, выгрузили. На деле куда сложнее. Дойти (суда по воде ходят, а не плывут) до участка – 1,5 суток, лов длится сутки, обратно – еще 1,5. Выход траулера в море планируют так, чтобы попасть на место добычи в штиль, в шторм добывать рыбу сложно и опасно. Осеннее и зимнее море почти всегда штормит, поэтому суда стараются «проскочить» между циклонами, чтобы лов пришелся на спокойную погоду. Вот и наш путь на север - через Авачинский, Кроноцкий и Камчатский заливы до мыса Африка (юг Берингова моря) – пришелся на шторм.

Если вам никогда не доводилось испытать морскую болезнь, знайте – спасения от нее практически нет. Верное средство – терпеть и ждать, пока организм не адаптируется под морские условия. Меня накрыло спустя 7 часов после выхода из порта. Первые полтора часа мы шли по спокойной Авачинской бухте и я, сидя в капитанской рубке, любовалась прибрежными вулканами, проплывающими касатками и тем, как красиво разрезает водную гладь наш сейнер. После обеда сильно потянуло в сон.

- Это хорошо, - сказал второй помощник капитана Олег, заступивший на вахту. – Во сне мозжечок быстрее привыкает к качке.

Около шести вечера проснулась от резкого приступа тошноты. И с того момента морская болезнь ровно на сутки стала моим кошмаром. Каждые полчаса металась между кроватью (прикрученной к палубе, чтобы не шаталась во время качки) и гальюном (туалетом). Благо, каюта у меня была с удобствами. И все бы ничего, если бы не качало из-за трехметровых волн. Вскакиваешь с койки – главное, успеть схватить за поручень. Не успела – отлетаешь в сторону и об стенку шмяк. Так со шмяками и чертыханиями добираешься до санузла. Обратно перебежками до кровати – лишь бы не упасть.

Экипаж-то привычный, это мне, новенькой, пришлось тяжко. Постепенно приноровилась – ноги на ширине плеч и пошла железной для устойчивости походкой, как выражалась секретарша Верочка в «Служебном романе», как будто «сваи вколачиваю» в палубу.

Тошнота отступила также внезапно, как и подступила. Раз – и словно не было этих 24 часов мучений, бесконечной рвоты и диких головокружений. На смену ей пришло чувство голода и команда капитана по громкой связи – «Через 15 минут выставляем трал».

РЫБА, ТРАЛ И ЭХОЛОТ

Никогда я не ела такого вкусного риса, каким меня потчевал судовой кок Вячеслав Власов. Если бы не слабость, слона бы съела после такой голодовки, но сил хватило на три ложки. Вячеслав – бывалый морской волк с тридцатилетним стажем.

- Как, - спрашиваю, - вы в такой шторм готовить умудряетесь?

- Я привык, - отвечает. - На этом судне экипаж всего 12 человек, а когда-то приходилось кормить по 70.

Вячеслав рассказал, что особых вкусовых пристрастий у коллектива нет, главное – разнообразие. Но есть одна традиция – на каждые 1000 тонн улова рыбы, кок готовит свои фирменные манты. В прошлый выход «Василий Каплюк» добыл 500 тонн. Если и в этот раз будет столько же, на обратном пути у меня есть шанс их отведать. Поднимаюсь из камбуза на капитанский мостик – надо узнать, как дела с уловом.

Капитан Иван Скобелев родился и вырос на Камчатке. Окончил в 2005 году мореходку и на всю жизнь связался с морем.

- Люблю рыбу ловить с детства, - говорит он. – Вырос и решил переходить на бОльшие масштабы. Раньше работал на старых судах еще советского производства. По размерам они примерно такие же как современные – 52 метра в длину, 12 – в ширину, но по функционалу сильно отличаются. На «Каплюке» экипаж 12 человек, на его советском аналоге – 27. Здесь за раз можем взять 250 тонн рыбы, там только 60 тонн максимум.

Рыбу на траулерах-сейнерах ловят тралом. Это такая огромная сеть (по форме как чулок), которую, разматывая с катушки, опускают в воду на глубину 200 метров. Опускают трал не абы где. Места скопления рыбы подсказывает навигационная система траулера. Если по-простому, то в днище судна вмотированы эхолот и гидролокатор. Они передают данные на бортовой компьютер и мониторы на капитанском мостике.

Знаете, до чего в наше время техника дошла? Приборы не только определяют, где идет косяк рыбы, но и ее количество в этом косяке и средние размеры! Все это отражается на мониторе. Сам косяк обозначен как множество точек – синих, желтых и красных цветов. Чем краснее, тем плотнее скопление. Капитану остается вести судно так, чтобы рыба заходила в трал. Сколько ее зашло, помогают определять датчики – 50, 100 или 150 тонн. К слову, раньше роль аппаратуры выполнял специалист гидроакустик, который по отражению звука эхолота определял нахождение рыбы. Практически, как говорится, по наитию.

РЫБЕ-ЛУНЕ ВХОД ЗАПРЕЩЕН

Ох, нелегкая это работа – из воды тащить многотонный улов рыбы. Когда сеть наполняется, матросы на палубе рычагами притягивают трал к корме. Сеть постепенно появляется из воды, сверкая рыбной чешуей. Такого количества минтая (да и вообще рыбы) мне видеть не приходилось. Эти объемы сложно даже взглядом охватить. Сам трал колышется на воде не столько от волн, сколько от плотного движения рыбы внутри него. Над всем этим богатством истошно вопят чайки, слетевшиеся на царский пир. Раз – и самая наглая пикирует к тралу и выхватывает клювом серебристую рыбину.

- Вира (вверх, - Авт.)! – кричат матросы, тянущие трал. Я наблюдаю за происходящим со специального мостика, а мужики внизу на палубе в прорезиненной спецодежде цепляют к «чулку» с рыбой насос. На современных судах во время выборки (так правильно называется выгрузка трала) человек с рыбой не соприкасается. Это на старых судах улов вываливали на палубу, а потом перегружали в трюм. Сейчас насос рыбакам в помощь.

Но и от этого не легче. Матросы тянут мокрые тяжелые стропы, крепят их к лебедке металлическими крюками, плотно присоединяют насос. Чуть ослабить – трал сорвется и рыба канет в воду. Октябрь – относительно теплый месяц, а в ноябре начнет подмерзать. Придется часами работать на обледеневшей палубе, в обледеневшей одежде. Зимой еще хуже.

- Сначала рыба поступает на сепаратор, - объясняет мне капитан. - Там отделяется морская вода. И заодно смотрим, как бы чего лишнего в трал не залетело.

Лишнее - это, например, акула, или кальмар. Если вдруг попадаются, матрос цепляет их пикой (длинная палка с крючком) и выкидывает за борт. Однако самый нежеланный гость – рыба-луна. Попадается в районе Южных Курил во время лова сардины. Для матросов это ужас ужасный. Луна - здоровая рыба в обхвате до двух метров. В трале ее распирает во все стороны, перекрывая насос. Немало сил и времени (до 7 часов) уходит, чтобы выдворить это чудище за борт.

- Бывало, вылавливали огромные черепа и позвоночники китов, - добавляет ужастиков старпом Семен Салогоров. - Запах – словами не передать! Мужиков наизнанку выворачивает.

- А если краб попадется? – спрашиваю капитана.

- Крабов не бывает, потому что их надо собирать по дну, мы так низко трал не опускаем, - отвечает Иван Палыч. – Но если бы попался, выкинули бы за борт. По правилам рыболовства мы не имеем права краба добывать. Для этого есть специальные суда и лицензии.

- Зачем выкидывать? – возмущаюсь. – Дорогой деликатес. Насобирать и потихоньку продать на берегу.

- И тем самым подставить не только экипаж, но и предприятие под огромные штрафы? – парирует капитан. – Идиотов нет, чтоб так рисковать.

В трюме минтай попадает в охлажденную до нуля градусов воду, благодаря чему прибывает на завод в свежем виде.

ЭТО ЕЩЕ НЕ ВСЁ

Первым тралом мы поймали 150 тонн. Хорошее начало, радуюсь я. После небольшого перерыва капитан отдает команду опускать сеть во второй раз. С палубы доносятся крики: «Майна!» (вниз, - Авт.). На мониторе гидролокатор показывает небольшой синий косяк рыбы. Луна медленно угасает на небосклоне, серебристая лунная дорожка на водной глади сменяется темно-глубокой синевой, а на горизонте зарождается тоненькая нить оранжевого восхода. В Тихом океане начинается новый день. Я наливаю кофе и выхожу на палубу. Когда еще будет такая возможность: встретить рассвет в океане с чашкой кофе?

- Наталья, возвращайтесь в рубку, - слышу команду капитана.

Оказалось, пришла пора и мне заступить на вахту.

WWW.KP.RU

Как я ловила рыбу в Тихом океане [Часть 2]

В ПОИСКАХ МИНТАЯ

Ночью капитан отдал команду опустить второй трал, но к утру стало понятно, что рыбы нет. Так бывает, когда с рассветом она забивается в подводные скалы и отсиживается в них часами. Эхолот и гидролокатор не радуют показаниями. Датчики на трале не дотягивают и до 50 тонн.

Капитан Иван Скобелев поручил мне задачу: искать минтай, то есть высматривать на воде китов и касаток. Где они – там всегда есть рыба. Сажусь в кресло старпома и пялюсь во все глаза. Дело, надо сказать, непростое. Попробуй сосредоточься! На горизонте маячит освещенная восходящим солнцем гора Африка (странное, конечно, название, учитывая близость Арктики), по водной глади бегут белые барашки. Вдалеке заметно, как штиль сменяется волнением, которое я путаю с нырками китов. Обзор из капитанской рубки практически на 200 градусов.

Я верчу головой по сторонам, но обозначенной цели не вижу. Даже в бинокль. На мониторе тоже глухо – рыбы нет.

Помотавшись еще несколько часов, вытаскиваем второй трал. В нем 70 тонн. После капитан несколько часов ищет рыбу. Мы медленно идем на север, поворачиваем на восток. Тишина. Словно нет и не было в морских глубинах обитателей. У меня от поиска китов голова кругом. Ближе к обеду закидываем третий трал.

- Будем майнать на запад ближе к побережью, - говорит капитан.

Майнать – значит идти ниже. Тем временем, к нам приближается циклон и надо успеть до его наступления отправиться домой. Иван Палыч переживает – с маленьким уловом уходить нельзя. Заработок экипажа напрямую зависит от объемов рыбы. Позже председатель колхоза Сергей Тарусов расскажет, что в среднем на флоте получают около 300 тысяч рублей в месяц.

С третьим тралом мы ходим долго. Несколько раз разворачиваемся, пытаясь «нащупать» косяк. Около пяти вечера начинаем выборку (вытягиваем трал). Циклон на подходе, и море начинает штормить. Матросы вытягивают лебедкой из моря трал под вопли чаек, присоединяют насос. Рыба пошла на сепаратор и оттуда в трюм. Матрос цепляет парочку рыбин для кока. Надо же дать мне попробовать настоящий свежий минтай, к которому я всегда относилась равнодушно.

Кок Вячеслав очищает филе от костей, маринует в майонезе и рыбных специях, обваливает в сухарях и на сковородку. Пять минут и нежнейший минтай уже тает у меня во рту.

- Слушайте, это ж ум отъесть можно! – восклицаю я. – Очень вкусно!

Мои восторги экипаж разделяет. Нет ничего вкуснее свежей рыбы. Говорят, это вы еще селедку и сардину не пробовали. Вообще – деликатес!

А КОГДА НА МОРЕ КАЧКА…

Третий трал приносит 120 тонн. До нормы не хватает еще 150. И капитан принимает решение закинуть сети в четвертый раз. Мне сложно описать, как мужики вытягивали этот трал. Времени около 9 вечера. Темно. Волна захлестывает палубу, ветер норовит выдрать стропы с лебедки. Крики «майна! вира!» раздаются вперемешку с матюками. Судно раскачивает на волнах. В это же время неподалеку тянет свой первый трал траулер «Громобой», пришедший на промысел через сутки после нас. Волна сорвала их насос и около 100 тонн рыбы вернулись в море. Несколько часов тяжелейшего труда впустую.

Наш экипаж свой улов вытянул. Выборка даже в таких условиях была успешной – 140 тонн. Всего мы поймали 490 тонн минтая. Чуть меньше нормы в 500 тонн, но это уже результат.

Возвращение было тяжким. На 3,5-метровой волне траулер болтало как щепку, несмотря на загруженность трюмов. О морской болезни я уже не вспоминала, но она вообще казалось мелочью по сравнению с качкой. Передвигаться было невозможно. Только лежать. Качнуло судно и ты вместе с одеялом и подушкой съезжаешь по кровати вниз. Пару раз я подтягивала себя наверх, в исходное положение. Потом поняла – нет смысла. При следующем толчке тело само возвращается «на место».

Сутки я ездила туда-сюда, поднимаясь только, чтобы выпить воды и сходить в туалет. Так как мы шли против волны, периодически судно ударялось в нее как об стенку. В один из таких ударов я была на ногах. Швырнуло меня об дверь каюты знатно. Ни спать, ни есть в таких условиях невозможно. Как в шторм работают мотористы и прочие моряки — для меня загадка.

К чему я все это столь подробно описываю? Мне хочется донести до читателя главную мысль: добывать рыбу – тяжелейший труд. Каждый экипаж рыбопромысловых судов реально стоит на страже продовольственной безопасности страны. И это отнюдь не пафос. Поэтому, когда вы видите на прилавках мороженного минтая без головы (б/г), знайте, что его для вас добывали в очень непростых условиях.

КОЛХОЗ И САНКЦИИ

Камчатский колхоз им. Ленина (именно сюда я приехала ловить рыбу) первым в России среди рыбодобывающих предприятий строит не только малые суда, но и мощный супертраулер, суточные уловы которого будут по 800 тонн. На нем же завод по глубокой переработке. Аналогов этому судну в России нет. И это в период жестоких санкций!

- С одной стороны, они нам помешали, - рассуждает председатель рыболовецкого колхоза имени Ленина Сергей Тарусов. – С другой, заставляют работать более эффективно, обходя препятствия. Например, до 2022 года около 10% выпускаемого нами филе минтая мы отправляли в Европу. Но рынок закрылся и нужно было срочно перестраиваться. Выход – выпуск сурими. Это традиционный японский продукт – чистый белок минтая без рыбного привкуса. Из него делают многое, в том числе крабовые палочки и даже пончики и конфеты. Японцы давно уже истощили свою ресурсную базу (рыбы у них стало намного меньше), поэтому ищут поставщиков сурими на стороне. В том числе в нашем колхозе.

Ныне предприятие выпускает в год около 100 тысяч тонн готовой продукции. 60% уходит на внутренний рынок, 30% (в основном, минтай б/г и камбала) – в Китай, 10% (икра минтая и лосося) – в Южную Корею.

Максимальный штат колхоза – 2000 человек. В путинный период, когда идет ловля красной рыбы, с материка (Иркутск, Алтай) набирают обработчиков рыбы. Живут они в общежитии, колхоз обеспечивает питанием, спецодеждой. За 4 месяца на одного можно заработать 500-600 тысяч. А если лосося идет много, то еще больше.

КАК ЛОВЯТ ЛОСОСЬ

Прежде чем обработать, лосось нужно поймать. И ловят его не тралом, как минтай, а неводом, который выставляется рядом с берегом – от 250 метров до 1,5 км. Лососем называют всю красную рыбу, которая разделяется по видам – горбуша, кета, кижуч, нерка, чавыча, семга и т.д.

Бригадир Сергей Москаленко свой первый невод поставил в 1998 году. И за 30 с лишним лет он так и не понял загадки природы: почему один год рыбный, а иной – нет. Почему порой в невод за двое суток может зайти 600 тонн рыбы, а иногда – за месяц всего 50 тонн.

- Рыба идет вспышками или, как мы говорим, толчками, - рассказывает Москаленко. – Предугадать невозможно. Ставим невод и караулим, сколько зайдет. Потом из невода перегружаем улов в траулер.

В сезон путины на лов приезжают с материка около 250 человек. Большинство ездят годами, специально берут отпуск на основной работе. Заработок приличный - по 15-17 рублей за кг пойманной рыбы.

СТАВКА ТЯНЕТ КО ДНУ

Перерабатывают рыбу на фабриках. Их у колхоза несколько, но основная в Петропавловске-Камчатском. Это современное модернизированное производство, которое выпускает десятки видов различной продукции – от мороженого минтая б/г до филе нерки, консервов и сурими. Автоматика настроена так, что на линиях в смену трудится всего 30 человек. Оборудование европейское, японское. Сейчас идет процесс импортозамещения, специалисты подыскивают китайские и российские аналоги запчастей.

Когда наш «Василий Каплюк» подошел к портовому причалу, к трюму тут же был протянут заводской насос, и по нему минтай отправился в резервуары со льдом, где будет ждать своей очереди на обработку.

Огромный плюс фабрики в ее универсальности. Производственные линии позволяют делать любой продукт из рыбы.

Председатель колхоза Сергей Тарусов уверен, можно было бы делать намного больше, если бы не растущая ключевая ставка. В октябре ее подняли до рекордных 21%. А следом еще выше взлетают ставки по кредитам.

- Модернизация производства, строительство судов происходит за счет инвестиционных программ, - объясняет он. – И когда мы начинали, эти программы кредитовались под 7%, сейчас уже под 23%. Наши месячные платежи банкам измеряются сотнями миллионов рублей. Взять такие суммы из оборота, не ставя под удар зарплаты, общие затраты, крайне сложно. Хотелось бы, чтобы кредиты для производственников стали дешевле.

- Только за пять лет инвестиции рыбодобытчиков достигли 286 млрд рублей, - обобщает проблему президент Всероссийской ассоциации рыбопромышленников (ВАРПЭ) Герман Зверев. - Растут налоги: за прошлый год рыбаки уплатили в бюджет 90,5 млрд рублей. В рыболовстве высокие зарплаты – отрасль входит в топ-3 самых высокооплачиваемых в стране. Как результат задолженность рыбаков по кредитам превышает 1 трлн рублей. Вынужден констатировать, что рыбодобывающая отрасль находится на грани масштабного экономического кризиса.

А ЦЕНЫ СТРЕМЯТСЯ К НЕБУ

- Минтай мы отдаем по 85 рублей за кг, филе – по 257, ниже опускать цены не можем, - говорит Сергей Тарусов. – Сейчас работаем при нулевой рентабельности. Строим флот, формируем экипажи, внедряем новые технологии, создаем рыбоперерабатывающие фабрики. Надо разбираться с цепочкой перекупщиков, которые увеличивают стоимость.

Глава ВАРПЭ Герман Зверев уверяет: сложно оценить количество трейдеров (посредников) на одну партию рыбы. В среднем, не больше 1-3 в зависимости от региона, в котором рыба попадает в магазин.

- При этом роль оптовиков часто недооценивают, - говорит Герман Зверев. - Они обеспечивают доставку рыбной продукции из регионов вылова в города России. А доставка – удовольствие недешевое. По нашим оценкам, в прошлом году перевозка рыбы с районов вылова Дальнего Востока до прилавка «в круг» выросла до 80 рублей за кг. Для мороженого минтая, тихоокеанской сельди или сардины иваси это почти на уровне цены, по которой торгуют рыбаки. Кроме того, оптовые трейдеры перетасовывают большие партии в более мелкие, ведь не все магазины готовы закупать рыбу тысячами тонн, кому-то достаточно одной тонны, а кому-то 100 кг. Они же обеспечивают ее долговременное хранение. Но на пути рыбы «от моря до тарелки россиянина» есть еще и переработчики – заводы, отдаленные от районов вылова, которые производят продукцию в потребительской упаковке, будь то порционные стейки или пресервы. Не будем забывать и о наценке продавца (не менее 25% от закупочной цены, - Авт.).

По мнению руководителя ВАРПЭ, главным барьером для ценовой доступности рыбы в России является вовсе не длинная цепочка поставок, а архаичная логистика, сохранившаяся со времен СССР. Не хватает морозильных контейнеров, современной системы контроля температуры рыбы при перевозке, складов и холодильников для хранения продукции.

Отчасти, кстати, спасти ситуацию мог бы Северный морской путь, если бы по нему запустили круглогодичную навигацию.

- Мы пробовали раз отправлять по Севморпути продукцию, это удобно, - говорит Сергей Тарусов. – И если бы не сезонность, это была бы хорошая альтернатива единственной логистике по России через Владивосток и потом железной дорогой в регионы. Порт перегружен. Северный маршрут вполне способен его разгрузить и организовать более доступную доставку рыбы.

- Со времен СССР бытует мнение, что рыба должна быть дешевле, например, курицы, - напоминает Герман Зверев. – Потому что в те времена советские власти вкладывали значительные средства в развитие и расширение промысла, рекламу рыбы, выделяли дотации на строительство флота и заводов, на обеспечение ценовой доступности продукции. Но сегодня рыбная отрасль работает совсем иначе – государство не оказывает ей финансовую поддержку. И сам процесс добычи дорогостоящий и тяжелый.

Тяжелый – не то слово. Это я теперь по себе знаю.

Наталья ВАРСЕГОВА

WWW.KP.RU