Не смотря на многочисленные протесты рыбацкого сообщества, возражения исполнительных и законодательных органов власти приморских субъектов Федерации, очередные поправки в закон «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов», дающие старт второму этапу внедрения инвестквот, приняты. Означает ли такой шаг окончательное завершение эпохи распределения квот на вылов по историческому принципу? Следует ли ожидать глубокий кризис в отрасли, сокращение доступной рыбопродукции на российском рынке и разорение рыбодобывающих компаний? Об этом наш сегодняшний разговор с Анатолием Макоедовым, доктором биологических наук, почетным работником рыбного хозяйства Российской Федерации, автором книг «Основы рыбохозяйственной политики России» (в соавторстве с О.Н. Кожемяко) и «Научные основы рыболовства», имевшим самое непосредственное отношение к разработке ключевых нормативных правовых документов, регулирующих рыбохозяйственную деятельность последние 20 лет.

С. Вахрин: Анатолий Николаевич, как Вы считаете, почему мнение рыбаков и даже глав рыбацких регионов по проекту поправок в Закон о рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов было проигнорировано?

А. Макоедов: Сергей Иванович, вряд ли корректно говорить о том, что проигнорировали мнение рыбаков. Умелые российские рыбаки – от капитана судна до матроса – как наемные работники, весьма востребованы на рынке труда. Кстати, не только на внутреннем. Вряд ли законодательные новации хоть как-то ущемляют их интересы. Что касается рыбопромышленников – владельцев предприятий и пользователей водными биоресурсами, то здесь, похоже, ничего личного – только бизнес. По-видимому, сложились предпосылки для очередного передела сфер влияния. Далеко не первого за постсоветский период. Крупные структуры поглощают более мелкие. Вряд ли тенденция на укрупнение рыбопромышленных компаний сама по себе противоречит интересам страны. Тем более, что укрупнение предприятий в рыбной отрасли началось задолго до появления инвестквот. Например, на Сахалине в начале 2000 годов главенствующие роли играли семь рыбопромышленных структур. Во второй половине 2010 годов – две. В настоящее время – одна. При этом общее количество компаний составляет несколько сотен. Не секрет, что многие современные формально разрозненные предприятия фактически представляют собой рыбопромышленные холдинги с единым управлением.

Пока существуют выборы губернаторов и депутатов региональных законодательных собраний, в приморских краях и областях лояльное отношение рыбопромышленников к местным властям имеет очень важное значение. Конфронтация здесь ни центру, ни регионам не нужна, поэтому в данном случае на местах властям было позволено публично выразить солидарную с рыбопромышленниками позицию.  При подготовке документов по первому этапу инвестквот, как Вы помните, региональные власти действовали иначе. Поскольку лишь менее десяти субъектов Федерации из 89 не поддержали поправки в Закон, то говорить о нарушении демократических принципов нет оснований.

С.В.: Поддержали те регионы, которых эти поправки не касаются. Неужели невозможно было найти хоть какой-то реальный компромисс, ну хотя бы по срокам начала второго этапа?

А.М.: Если бы речь шла только о рыболовстве, то компромисс, возможно, и состоялся бы. Однако в данном случае, судя по всему, присутствуют многоцелевые ориентиры. Невольно вспоминаются задачи-минимум и задачи-максимум из университетского курса Истории КПСС. Похоже всё, что привыкли считать наиболее значимыми атрибутами рыболовства, регулятор отнес к задачам-минимум.

С.В.: Если инвестквоты для рыбодобывающих компаний не нацелены на решение рыбохозяйственных задач, то зачем тогда затеяли весь этот сыр-бор?

А.М.: Рыбохозяйственные задачи конечно же присутствуют, но они, судя по всему, не являются главенствующими. В противном случае механизм инвестквот в таком исполнении вряд ли потребовался бы вообще. Задачи-максимум формулировали, скорее всего, без участия рыбного ведомства.

С.В.: Вряд ли кто-то оспорит, что главная задача рыбаков – добывать водные биоресурсы, выпускать качественную рыбную продукцию, насыщая ею, прежде всего, внутренний рынок страны.

А.М.: Такое предназначение рыбного хозяйства публично никто не подвергает сомнению. Однако действительность выглядит иначе. Практически всю качественную продукцию, производимую из отечественных уловов минтая, трески, нерки, кеты, не говоря уже о крабах, морских гребешках, морских ежах, трепангах и т.п., отправляют за рубеж. В стране растут объемы вылова, но при этом сокращается среднедушевое потребление рыбопродукции. Доктор биологических наук И.В. Волвенко в своей недавней статье, опубликованной в «Известиях ТИНРО», на конкретных цифрах убедительно показал, что в 2013–2020 годах уловы росли, а потребление обратно пропорционально падало. Чем больше был вылов, тем меньшая его часть доставалась населению России. В такой ситуации рассуждения о том, что второй этап инвестквот окажется причиной снижения уровня среднедушевого потребления в стране, сложно воспринимать всерьез. В худшем случае сохранятся дореформенные тенденции.

Весьма занятные вещи происходят с российским рыбным экспортом. Судя по статистике ФАО по объемам экспортируемой продукции и ее стоимости, наша страна отправляет за рубеж какой-то неликвид. Однако в результате недавнего судебного разбирательства с одним дальневосточным холдингом были зафиксированы существенные расхождения декларируемых и фактических цен экспортируемой продукции. Наивно полагать, что подобным образом в рыбной отрасли поступали лишь представители одного отдельно взятого холдинга. В одиночку они не смогли бы так сильно обвалить декларируемую стоимость отечественных уловов на мировых рынках.

Если рыбное хозяйство и дальше будет идти тем же путем, то скоро из бюджета страны пользователям начнут доплачивать за наиболее качественную и премиальную продукцию, вывозимую из России.

Массированные санкции на короткий период времени помогли завернуть на внутренний рынок хоть что-то более-менее съедобное, но, похоже, праздник живота оказался недолгим. Заграница, традиционно ненавидящая в большинстве своем Россию и русских, вновь готова принимать российские уловы в еще больших количествах. Основной части наших сограждан опять придется довольствоваться отходами отечественной рыбопереработки и достижениями азиатской аквакультуры.

Призывы к насыщению внутреннего рынка качественной и доступной продукцией отечественного рыболовства долгое время остается лишь пустым звуком. Вклад рыбной отрасли в формирование бюджета страны составляет примерно 0,4%. И после этого можно считать, что рыбное хозяйство работает как надо? Как надо кому? Уж точно не стране и народу.

С.В.: Так ведь рыбопромышленные компании, польстившиеся на инвестквоты, в долгах, как в шелках. Им же надо отрабатывать кредиты.

А.М.: Можно подумать, что рост цен на рыбопродукцию и прилавки сетевых магазинов, заваленные аквакультурными лососями, сибасом, дорадо, пангасиусом, тиляпией, псевдокоролевской креветкой – как наиболее зримые показатели работы рыбной отрасли – появились в последние 3-4 года. К сожалению, пользователи водных биоресурсов за прошедшие почти 20 лет так и не захотели понять, для чего государство наделяло их квотами на длительный период времени. Исторический подход – по-видимому, наиболее оптимальный вариант регулирования доступа частных предпринимателей к пользованию водными биоресурсами – не оправдал свое предназначение.

С.В.: Разве государство выражало в более-менее оформленном виде свое недовольство пользователями? Мол, делают они не то и не так, а необходимо делать то-то и так.

А.М.: Следует учитывать два обстоятельства. Во-первых, у нас в стране не столько государственные чиновники формируют правила предпринимательской деятельности, сколько бизнес формирует чиновничью среду и устанавливает персонифицированные рамки дозволенного для ее элементов. Наверно поэтому столь трепетно и относится народ к своим слугам. Во-вторых, исторический подход изначально рассматривали, как ключевой рабочий механизм для формирования определенных векторов в рыбной отрасли, взаимоувязанных с задачами Концепции развития рыбного хозяйства Российской Федерации до 2020 года.

Успех в этом направлении был бы возможен лишь при устойчивой преемственности системы государственного управления водными биоресурсами. С момента утверждения Концепции и внедрения исторического принципа только на Рождественском бульваре последовательно сменились четыре группы управленцев. При этом каждая последующая группа, сложившаяся в большинстве своем вне рыбохозяйственной деятельности, практически до основания разрушала концептуальные наработки предыдущих групп вместе со всеми долгосрочными отраслевыми планами и задачами.

Как следствие, реализация Концепции-2020 была провалена, а исторический принцип дискредитирован.

С.В.: По мнению рыбацкого сообщества, инвестквоты добавят к прочим бедам сокращение рабочих мест, рост цен на рыбопродукцию, снижение налоговых поступлений в региональные бюджеты и т.д.

А.М.: После недавнего повышения ставок за пользование водными биоресурсами по поводу налогов можно не переживать. Что касается рабочих мест, так местное население особенно на Дальнем Востоке давно уже привлекают к легальной рыбохозяйственной деятельности по остаточному принципу. Статистику занятости определяют приезжие гастарбайтеры.

В Камчатском крае рыбная отрасль в 2020 г., согласно статистике, обеспечила рабочими местами 16 тыс. человек. Если соотнести это с численностью учтенного трудоспособного населения, получим 13%. Однако не менее 10 тыс. чел. ежегодно завозят на лососевую путину из других регионов. Следовательно, фактически было занято, лишь 5-6 тыс. местных жителей, причем, большая часть временно на 2-3 месяца. Действительный процент постоянной занятости местного населения в рыбной промышленности находится в пределах погрешности статистических методов учета самой занятости.

Нечто подобное происходит и при формировании экипажей рыбопромысловых судов.

Один из научных источников свидетельствует о том, что на Камчатке в рыболовстве и рыбоводстве в 2013 г. было занято 3,4% трудоспособного населения, а в 2008 г. – 10,2%. Следовательно, формирование рыбопромысловых (рыболовных) участков, осуществленное в 2008 г. по критериям, игнорирующим биологические особенностей тихоокеанских лососей, привело к трехкратному сокращению занятости местного населения в рыбном хозяйстве. Многие рыбокомбинаты, задействованные на переработке лососей 2-3 месяца в году, которыми почему-то гордится Камчатский край, построили вдали от населенных пунктов, лишив таким образом, постоянных жителей полуострова традиционной сферы деятельности.

Понятно, что рыбопромышленникам экономически выгоднее завозить сезонных работников из других регионов. Не надо платить северные коэффициенты и надбавки, заботиться о работниках в межпутинный период. Однако с федеральных и региональных органов власти никто не снимал ответственность по регулированию занятости местных жителей.

Рыболовство перестало играть исторически сбалансированную роль в формировании занятости населения Дальнего Востока России. В 2008 г. из первоначальной редакции Концепции развития рыбного хозяйства Российской Федерации до 2020 года даже убрали задачу, связанную с разработкой государственной социальной стратегии в области рыбохозяйственного комплекса, обеспечивающей оптимальную занятость и доходы населения в субъектах Российской Федерации, территории которых прилегают к морскому побережью.

С.В.: Если инвестквоты задуманы не для того, чтобы добывать больше водных биоресурсов, наращивать среднедушевое потребление рыбного белка в стране, делать рыбопродукцию более доступной для населения, формировать рабочие места для жителей приморских регионов, тогда для чего?

А.М.: Прежде всего, для того, чтобы наладить на российских верфях строительство своего рыболовного флота, который, как известно, имеет двойное назначение.

С.В.: А в чем здесь заключается интерес рыбопромышленников? Зачем им инвестквоты с такими обременениями?

А.М.: Сложно сказать. Либо рыбопромышленники игнорируют экономические реалии, либо предложение им сделали таким образом, что невозможно было отказаться. В конце концов не следует забывать, что люди, занимающиеся рыболовством, часто склонны полагаться на удачу и верить в чудо. «Авось» многое определяет в российской действительности.

С.В.: И какие перспективы нам сулит второй этап инвестквот?

А.М.: Это зависит от того, что прописано в задачах-максимум. Сегодня можно видеть лишь некоторые общие контуры будущей конструкции. На ключевых Дальневосточном и Северном рыбохозяйственных бассейнах сформированы около пяти наиболее крупных рыбопромышленных холдингов. Скорее всего, именно они будут базовыми центрами дальнейшего развития рыболовства в России. Не исключено, что в перспективе эти холдинги трансформируют в государственные корпорации. Все-таки водные биоресурсы – не только стратегический ресурс, но и самовозобновляемая собственность государства, значимость и суммарная историческая стоимость которой превышает аналогичные параметры многих других природных ресурсов.

С.В.: Неужели произойдет национализация частной собственности, как в 1917 году?

А.М.: Необязательно переход от одной формы собственности к другой должен носить выраженный негативный характер. Возможны различные сценарии. В 1990-е годы компании приватизировали рыбопромысловые суда по доллару за единицу. Теперь собственникам судов дадут возможность продавать флот государству в тысячи раз дороже. Согласитесь, неплохой вариант. Особенно, если учесть те преференции, которые получили рыбопромышленники за последние 30 лет.

С.В.: Вы хотите сказать, что рыбопромышленники за десятки миллионов долларов построят суда, а потом их начнут продавать за десятки или сотни тысяч долларов?

А.М.: Не следует забывать, что все эти миллионы и миллиарды под солидные проценты взяты в банках, преимущественно находящихся в государственной собственности. Изначально в расчеты закладывали величины долей квот, полученных по договорам, заключенным в 2018 году. Общее состояние запасов промышляемых водных биоресурсов рассматривали как некую постоянную величину. В действительности, как оказалось, доли исторических квот претерпели заметные трансформации. Долговые обязательства оставшихся на плаву предприятий еще более увеличились. С ресурсным потенциалом отечественного рыболовства перспективы весьма туманные. Атлантическая треска и тихоокеанские лососи переходят или готовятся к переходу в фазу низкой численности. Аналогичные предположения можно встретить в научных публикациях по минтаю. Ничто не мешает принятию любого научно обоснованного должным образом управленческого решения относительно значений ОДУ и ВВ промысловых объектов. При различных моделях функционирования рыбного хозяйства России рекомендованная к освоению сырьевая база отечественного рыболовства может быть, как существенно сокращена, так и существенно увеличена, по сравнению с нынешним уровнем.

Похоже, выведение финансирования рыбохозяйственной науки из сферы регулирования Росрыболовства, свидетельствует о том, что контроль за ходом обоснования объемов допустимого вылова для отечественного рыболовства также уйдет из сферы полномочий рыбного ведомства.

Вполне возможно, что окончание 2020 - начало 2030 годов рыбопромышленники встретят с большим количеством новых высокопроизводительных судов, серьезными долговыми обязательствами и относительно низкими ОДУ и ВВ для традиционных массовых объектов промысла. Соответственно, фронт для работы рыбодобывающего флота может оказаться значительно меньше, чем в настоящее время. Держать суда у стенки – себе дороже. Единственный экономически разумный в таких условиях вариант – это избавиться от них. Естественно, за бесценок. Государство получит в свое прямое управление флот, а его бывшим владельцам спишет долговые обязательства.

С.В.: Начинали историю с инвестквотами под лозунгом: квоты под киль. Закончат под лозунгом: флот за фантики. А что помешает направить излишние мощности построенных судов в отдаленные районы Мирового океана на освоение запасов криля, мезопелагических рыб, кальмаров?

А.М.: Такие перспективы в значительной мере зависят от моделей функционирования рыбного хозяйства. Пока развитие промысла упомянутых объектов – не более, чем теоретические наброски в самом первом приближении. Практическое широкомасштабное освоение перечисленных объектов при существующем положении дел в отечественном рыболовстве невозможно в принципе. Предварительно необходимо изменить именно «существующее положение дел». Потом уже можно будет решать, что для страны важнее по части рыболовства: экономика или геополитика. В советское время экономика была здесь точно не на первом месте. Причем, объяснять это просчетами политического руководства СССР вряд ли допустимо. Возможно, подобный пункт как раз и входит в общий перечень задач-максимум.

С.В.: Всё, что Вы говорите, выглядит вполне логично. Тем более с учетом обоснований, которые изложены в Ваших «Основах рыбохозяйственной политики России». Но неужели рыбопромышленники изначально не понимали и не понимают теперь перспективы игры в инвестквоты?

 А.М.: Рыбопромышленники, конечно, неглупые люди. И они, как мы видели, до последнего боролись против начала второго этапа инвестквот. Однако нет ничего удивительного в том, что наши соотечественники доверяют словам чиновников, особенно высокопоставленных. А там, как известно, довольно много политики, у которой своя специфика. Вряд ли рыбопромышленники в большинстве своем должны обладать высоким умением просчитывать стратегические перспективы отрасли. Ну, и наконец, в сложившихся условиях какие могут быть у них варианты выбора?

С.В.: Похоже, перспективы отрасли в нашей стране вообще никто не просчитывает.

А.М.: Позвольте не согласиться. Результат очередной партии с инвестквотами демонстрируют обратное. Регулятор, как в шахматах, неплохо спланировал ходы наперед и даже точно по срокам. Квоты на добычу иглокожих и моллюсков были включены в список инвестквот лишь для балласта, который отвлек на себя слишком много внимания и которым, как пешкой, легко пожертвовали при необходимости. Давно известно: чем более явно вы обозначаете свои истинные намерения, тем сложнее их реализовать. При решении государственных задач это одна из основных аксиом. Поэтому в ходе обсуждения крайних поправок в закон о рыболовстве ни разу публично не прозвучала истинная цель принимаемых управленческих решений. И очень малый круг осведомлен о действительном содержании задач-максимум. Можно лишь с определенной степенью вероятности такие задачи пытаться просчитывать.

С.В.: Если главная задача внедрения инвестквот – все же постройка рыбопромысловых судов на российских верфях, то выходит, что такая задача изначально провалена. Планировали построить 105 судов. Фактически за пять лет построено всего 10. Согласитесь менее 10% от плановых показателей – не слишком впечатляющий результат. Поводов для оптимизма немного. Вместо разбора полетов и работы над ошибками, как предлагало рыбацкое сообщество, отрасль упорно втягивают в продолжение этого весьма сомнительного эксперимента.

А.М.: В данном случае сразу вспоминается аналогия с водой в стакане. То ли он наполовину наполнен, то ли наполовину пуст. Мне довелось несколько лет поработать в ФГУП «Росморпорт», и я лично наблюдал как быстро и уверенно набирали обороты российские верфи, на которых теперь практически серийно строят ледоколы и другие суда для упомянутого предприятия.  Не секрет, что многие судостроительные заводы плотно загружены оборонными заказами. Верфи, которые предназначены для строительства рыбопромыслового флота, тоже находились в большом упадке и тот факт, что за весьма короткий срок удалось построить 10 судов и еще столько же довести до высокой степени готовности вряд ли допустимо трактовать как провал главной озвученной задачи внедрения механизма инвестквот. Особенно в сложившихся реалиях. Как говорится, русский мужик медленно запрягает...

С.В.: ...но потом быстро едет.

А.М.: Вот-вот.

С.В.: И все-таки, разве нельзя было обойтись без потрясений. Помнится в одной из бесед мы с Вами обсуждали возможности стимулирования рыбопромышленников к обновлению флота за счет различных повышающих коэффициентов.

А.М.: Если вовремя не воспользоваться услугами терапевта, позже придется привлекать хирурга. Если и здесь промедлить, то придется звать патологоанатома. По-видимому, решили не доводить до вмешательства в дела рыбной отрасли патологоанатома. А время для терапевтического лечения, к сожалению, безвозвратно упущено. Рыбопромышленники, увлеченные своим толкованием сути исторического принципа, в течение почти 20 лет не захотели ничего предпринять, подстелить соломку в нужных местах. Поэтому теперь синяков избежать не удастся. Как поется в одной хорошей песне: а весна, казалось, будет вечной…

С.В.: Не думаете ли Вы, что прозвучавшие в нашей беседе оценки ситуации и дальнейших перспектив охладит пыл рыбопромышленников в борьбе за новые объемы инвестквот?

А.М.: Это маловероятно по нескольким причинам. Во-первых, вряд ли содержание нашей беседы дойдет до тех рыбопромышленников, которые определяют основные результаты аукционов в последние годы. Во-вторых, есть четкое правило: не важно, что говорят, важно, кто говорит. Поскольку мы не обладаем властными полномочиями, наши рассуждения вряд ли сочтут заслуживающими внимания. В-третьих, регулятор, скорее всего, найдет убедительные для рыбопромышленников аргументы и в этот раз.